Братство трудовое

О беседническом «решете»

Наша жизнь очень сильно изменилась после того, как мы побывали у «беседников». В прошлом году весной смогло побывать там, кажется, четыре наши группы, и, конечно, эти поездки к «беседникам» без последствий не прошли, сильно «перетряхнули» наше братство. Поездки к «беседникам» оказались некоторым «решетом», через которое братство было просеяно.  Почти в каждой группе кто-то отошел (может быть, один или два человека) после поездки. То есть человек, вероятно, всё время раздваивался, и вот, после «беседников» получилось, что те люди, которые сами не знали, чего они хотят, отошли, а у остальных, которые остались, уже стала появляться потребность в том, что всё-таки пора не просто рассуждать, а браться за дело. Чем «беседники» хороши: они просто вкладывают в тебя решимость, ясное осознание, что только усилиями Царство Небесное берется, непрестанными причем усилиями. 

Об обетах и их последствиях

О. Павел Алексахин как-то написал, и прошла по всему братству такая фраза: «Пост идет, а ты к нему не привыкай, ты всё время себя поддевай». «Беседники» такую мысль во многих людей внедрили. Это выразилось в том, что у нас всё-таки прошло решение о двухразовом питании, и около 60 человек его приняли. Они же все отказались от алкоголя с теми формулировками, что у нас есть в окружении люди, которые погибают от вина, и поэтому нужно самим от этого отказаться. Я не могу сказать, что все обеты выполняются на сто процентов. Двухразовым питанием я невероятно дорожу и прекрасно понимаю, что оно для меня несколько лет назад было бы некоторым насилием. Теперь отступить я уже не могу. Если я сейчас снова вернусь к такому свободному режиму, я потеряю что-то несоизмеримо большее. Это для меня как принцип, как норма, как естественное состояние, которое мне нравится, и я за это бесконечно благодарен Богу. Я понял, что двухразовое питание – это не когда у меня отнимают, а когда мне, наоборот, дают то, чего прежде никогда у меня не было. Мне кажется, что «беседники» глубоко сеют, и это обязательно прорастет. Началась трудная жизнь. А мы оказались в кризисе, потому что «беседники» дали такую прививку, после которой началась болезнь.

Стало ясно (когда большая часть братства побывала у «беседников»), что так жить, как мы жили прежде, нельзя, что выражение «хранить жизнь» должно всерьез восприниматься, и речь идет, конечно, не о принятых обетах, а о движении со Христом и во Христе. Тут у нас началась такая встряска: с одной стороны, прививку получили, а с другой – жизнь по инерции продолжалась такая, которая была прежде. Кризис у нас был серьезный, но, с Божьей помощью, мы из него вырулили. 

О труде «по-чуковски»

С этого момента, чуть позже, у меня начались отношения с внучкой К. И. Чуковского, Еленой Цезаревной.

Если «беседники», к которым мы ездили в Самарскую епархию, это люди, работающие на поле, православные христиане, очень четко и жестко соблюдающие ритуальное благочестие, молящиеся только на коленях и так далее, то здесь прямо противоположное. Это культурнейшая семья, семья, в которой, такое впечатление, до сих пор живет Чехов. В то же время я смотрю, как много здесь созвучного именно с «беседниками». Эта семья всегда была нецерковна, дистанцировалась от Церкви, дистанцировалась от Бога, это в каком-то смысле стало даже традицией семьи…

Но я подумал, что о. Павел был бы счастлив, узнав, что Корней Иванович положил себе за правило изгнать из дома все пивные бутылки, потому что пьяный человек не работник. Я увидел, какое значение у них в семье имеет труд. У них был не просто культ труда автоматического, внешнего, формального, а была культура труда. Лидия Корнеевна или Корней Иванович говорили, что труд дан человеку не для того, чтобы его выполнить, а чтобы извлечь из него счастье. Это творческий труд, в котором есть место игре, но не как баловству, не как притворству, а как высшему напряжению человеческого духа, как максимальной собранности, целостности. 

О необходимости «братского оркестра»

Стало понятно, что вот он, Божий дар, Елену Цезаревну надо приглашать. Когда она приехала, когда у нас состоялись встречи, то мы увидели, что всё это очень живительно: и наследие «беседников», и наследие Чуковских. Они вошли в жизнь нашего братства, и всё максимально обострилось.

У нас состоялась встреча братства, на которую было вынесено обсуждение главы из книги Лидии Чуковской «Редакционный оркестр», где она пишет, что если редакция (она была редактором у С.Я. Маршака, а он был гениальным редактором) не работает как один оркестр, то горе автору, конец его произведению.

И стало понятно, что наше братство, во-первых, должно быть трудовое и, во-вторых, специфика братства в том, чтобы оно было и духовным, и просветительским.

Мы добились того, что братства, слава Богу, стали такой средой, таким пространством, где степень взаимопонимания достаточно высокая, это что-то значительно более живое, чем мы можем найти дома и на работе. Но, очевидно, что дальше нужно какое-то делание, потому что если просто так ходить, то это может вырождаться в «тусовку». Очевидно, что должно появиться пространство общего труда. 

О вдохновении

Корней Иванович говорил: «Вот, жалуются, что нет вдохновения. Поработай часов десять, – заработаешь вдохновение. Вдохновение – то, что приходит в процессе работы, а не то, с чего надо начинать». Или ещё, Лидия Корнеевна писала, что в последний год жизни отца (К. И. умер в возрасте девяноста лет) он вставал рано, в пять утра, в шесть уже работал, до трех. Однажды она вышла утром, было какое-то замечательное утро: листва раскрылась, бельчата, и она говорит отцу: «Посмотри, какое утро!» Он посмотрел, вздохнул, перевел дыхание и говорит: «Надо отблагодарить этот день трудом». Если мы хотим более интенсивно, более плодотворно общаться, если мы хотим, чтобы за единицу времени мы не просто раскачались и к чему-то прикоснулись, а уже успели и плоды собрать (а жизнь нас к этому подводит), то стало понятно, что без труда это невозможно.

В братской жизни требуются перемены: нужны интенсивность братской жизни, «экономичность» (добиваться результата с меньшими затратами) и качество. Без труда добиться этого невозможно. Мы ездили за 1200 километров к «беседникам» не для того, чтобы просто побыть на литургии. Эта встреча нас, действительно, взаимно изменила. Мы и здесь не просто друг друга созерцаем, а думаем, как лучше нам волю Божью понять, услышать, исполнить. Мы встретились, нам есть, что друг другу сказать. Это требует совершенно другой собранности, интенсивности, тогда это – труд.

из беседы с о. Иоанном Приваловым