Бодрствовать и трезвиться
Слова, стоящие на обложке этой брошюры – «Бодрствовать и трезвиться» – взяты из Священного писания Нового завета, из послания апостола Павла к членам христианской общины греческого города Фессалоники (1Фес 5:6). Апостол призывает их бодрствовать, т.е. не спать, как это делают «сыны ночи и тьмы» – те, кто любит тьму, а не свет, и трезвиться. Последнее означает иметь ясный ум, правильное и реальное представление о действительности – и земной, временной, и духовной, вечной. Тьма, сон, нетрезвенность и нетрезвость прямо связаны между собой («ибо спящие спят ночью и упивающиеся упиваются ночью»), и противостоять этому можно только верой в Бога, любовью к Нему и надеждой на спасение, которое Он совершает (ст. 8). Победить нетрезвенность как состояние духовного сна нельзя без преодоления всех видов зависимостей – от людей, от вещей, от чужих и собственных мнений, наконец, от того, что создано людьми для еще более глубокого погружения в этот сон: алкоголя, табака, других наркотиков, азартных игр и т.п. Но и наоборот: преодолеть эти зависимости нельзя без трезвенного осознания, кто мы перед Богом, к чему Он нас призвал, за что простил, чем оправдал. Чтобы лучше это понять, а главное, – обрести силы для бодрствования и трезвения, те, кто осознает свою нетрезвенность и нетрезвость или те, кто им сострадает и хочет помочь, стараются быть вместе. В нашей стране и за рубежом существуют различные общества трезвости, помогающие людям общими усилиями удерживаться от пагубных пристрастий. Все больше таких обществ сейчас создается и в Православной церкви.
14 февраля 2004 г. в Москве начало свою деятельность братство «Трезвение» при Преображенском содружестве малых православных братств. Братство ставит целью освобождение своих членов от различных зависимостей, укрепление их для взаимной помощи через приобщение к полноте духовной и церковной жизни. А это означает приобщение к покаянию, спасению и преображению во Христе, Сыне Божием и Сыне Человеческом, Который «взял на Себя наши немощи и понес наши болезни» (Ис 53:4; Мф 8:17).
Группа москвичей, членов братства «Трезвение», совершила паломническую поездку в Архангельск, чтобы встретиться с братьями и сестрами, также вступившими на путь трезвения. Их живой диалог в Архангельске, а потом в Москве оказался лучшей формой рассказа о принципах и практике жизни в трезвении, о наших возможностях, проблемах и достигнутых результатах. Поэтому мы и решили опубликовать этот диалог. Надеемся, что тем самым внесем свою малую лепту в святое дело духовного, душевного и телесного возрождения нашего народа.
Сопредседатель братства «Трезвение»
Александр Копировский
28 ноября 2006 г.
Москва
Архангельск
Почему и как создавалось братство «Трезвение»
Елена Карнеевич (Архангельск):Мы ждали приезда москвичей братства «Трезвение», каждый из нас внутренне готовился. Но у меня, например, были мысли, что меня это не касается, что это как-то мимо меня проходит. Однако вчера после проповеди Андрея Ошарина поняла, что каждый из нас в чем-то может быть нетрезвенным. Этих областей оказывается очень много, и они все разные. Но, наверное, главное для нас – услышать, в чем проявляется эта нетрезвенность, как можно ее преодолеть. Ведь на самом деле трезвенность – это не только избавление от грехов типа курения или пьянства. Есть область и гораздо более тонких вещей, которая занимает значительную часть нашей жизни. Поэтому нам так важен и интересен ваш опыт. Хотелось бы узнать и о том, как братство создавалось, как зародилась сама идея его создания. Хотелось бы услышать свидетельства братьев и сестер, как жизнь в этом братстве изменила их самих, как они в себе преодолевают или уже преодолели нетрезвенность.Мы надеемся, что погружение в эту проблему сделает ее для нас более актуальной, и мы сможем что-то изменить в себе и в нашем братстве.
Андрей Ошарин, сопредседатель братства «Трезвение»: О. Иоанн (настоятель храма в Архангельске – ред.) просил меня сделать презентацию братства «Трезвение», потому что многие неясно представляют себе, что это за явление такое. Мы попытаемся это сделать, но прежде хочу поделиться своими первыми впечатлениями. Перед каждым старшим, когда он ведет то или иное собрание, стоит трудная задача «уметь вдохновить», как говорит о. Георгий (свящ. Георгий Кочетков, духовный попечитель Содружества братств – ред.). Иногда он это называет «раскачать» людей. То, как это проходит сейчас, в первый раз в моем опыте: БТровцев не надо раскачивать, ни ваших, ни наших и, как свидетельство этому – то, что ваше братство собралось в таком большом количестве. Создавалось братство «Трезвение» очень непросто. Для меня, как и для многих людей, трезвение казалось нужным лишь тем, кто пьет, употребляет наркотики, курит и прочие нехорошие вещи делает. А о. Георгий уже два с половиной года назад стал говорить, что люди погибают от нетрезвенности. «Поймите, что трезвость и трезвенность – это разные вещи. И если будет трезвенность, то будет и трезвость. Наивысшей аскетической добродетелью в восточной православной традиции является трезвение», – говорил он. Эти слова очень сильно зацепили меня. То первое собрание о. Георгий смог таким образом провести, что ни у одного человека, который выходил после собрания, не было ощущения своей ущербности. Я же вышел с собрания со странным ощущением, что во мне еще столько такого, что гораздо страшнее курения. Мало того, во мне сидит то, что разрушает Церковь: незаботливость о людях, равнодушие ко всему, что не по мне и не мое. И все это рушит то, что Бог среди нас создает. Я вышел, с одной стороны, в ужасе, а с другой, – в радости от того, что наконец-то объяснили, с чем бороться. Братство «Трезвение» – носитель особого духа, этот дух – не наша заслуга, он нам дан скорее как аванс и подтверждение того, что мы правильно идем. Именно этот дух заставляет человека не копаться в себе, не выворачивать себя наизнанку, не «раздеваться» перед людьми, а внимательно всматриваться в себя, и все время «ловить» себя: здесь ты обиделся, а здесь осудил. Всматривайся и кайся, иначе это разрастется в снежный ком, и этот ком не остановишь. Это я знаю из опыта. Через месяц собрались те, кто решил вступить в Братство. Было их около 80 человек. И как мне тут недавно кто-то из ваших архангелогородских трезвенников сказал: «Первым повезло». А ведь и правда, повезло. Те, кто пришли на эту встречу, написали анкеты, прошения на имя о. Георгия и общей пачкой отправили их батюшке. И стали членами братства. Теперь все совсем по-другому происходит. Мы к приему в братство относимся крайне серьезно, хотя никаких допросов не устраиваем. Я кому-то рассказывал, что даже дома, когда открываю папку со списком членов братства, моя жена никогда ее не видит.
Аскетика в братстве
Когда мы начинали, то понимали, что мы очень «маленькие». Потому что это братство, если хотите, вынужденное. И если у нас что-то иногда и получается, то лишь потому, что в какие-то моменты Бог действует в нас и через нас. Главное – точно понимать, от Кого все это и быть благодарным Ему за эти дары. Есть два принципа, которые мы исповедуем очень серьезно и на этом стоим. Первый: аскетика не может быть никогда ни при каких условиях «палкой» для других. Евангелие не говорит о том, чтобы кто-то занимался, предположим, двухразовым питанием или принимал сухой закон. Оно говорит об одной простой вещи: «тесны врата и узок путь». А дальше вы сами решайте, сами думайте. И поэтому то, что ты применяешь к себе, не имеешь права применять к другому, это принципиально, иначе будет нарушаться свобода. Потому что это тоже область трезвения. Если человек насилует свободную волю другого человека, он нетрезвенен. Вот первый постулат, на котором стоит братство. Второй принцип гораздо более тонкий и труднообъяснимый. Необходима аскеза, духовные «упражнения». Но для многих из нас совершенно очевидно, что индивидуальная аскетика у нас не работает. Эти келейные поклоны, недоедание до раздраженности – не работают. Я ими занимался года полтора, во мне они не работают точно. Мало того, кроме озлобленности ничего не вызывают. Вспоминаю одну быль, которую рассказывал мне мой знакомый. Он как-то позвонил мне поздно вечером очень расстроенный. Я спрашиваю, почему. А он отвечает: «Ты знаешь, в пост я взял на себя обязательство заниматься смирением. Сижу дома, думаю об этом, а Петя, мой сын, говорит: «Папа, что ты делаешь?» А я ему отвечаю: «Смиряюсь». На что Петя (мальчик непосредственный): «Папа, а почему с таким зверским лицом?» Зверское лицо здесь не нужно ни Богу, ни нам, никому. Когда мне совсем худо, я знаю, кто за меня молится. Буквально через два-три месяца после того, как мы стали группой, я точно знал, когда группа молится, а когда нет. И это, наверное, знают многие из нас. Поэтому братство «Трезвение» по специфике своей позволяет людям с такими проблемами гораздо шире раскрываться, быть открытыми. Люди, благодаря осознанию своей нетрезвенности, могут противостоять зависимости. Они ощущают свою нетрезвенность и просто хотят с ней что-то сделать, либо люди это делают, еще и помогая другим. Как сказал один мудрый человек: «Мы должны поступать как Христос, страдая за тех, кто на деле отрицает Бога. Мы должны страдать за них, неся сброшенную ими ношу».
О практике жизни в трезвости и трезвении
В братстве установилась своя практика жизни. Она состоит, во-первых, в исполнении обетов. Впервые мы, 28 человек, принимали обеты, словно прыгали в омут. Масса вопросов была. Это сейчас легко принимать обеты: что такое двухразовое питание – знаете наизусть, все знаете. А для нас это было страшно: что с нами Бог сделает, если мы что-то нарушим, что вообще будет, выдержу ли я. Это всегда требует подготовки, большого напряжения для всего братства, потому что мы молимся за этих людей, обсуждаем трудности, помогаем, как можем. Во-вторых (что не менее важно), в нашем братстве есть так называемые «малые БТры» (группы внутри братства). «БТр» – общая аббревиатура нашего братства «Трезвение». А в нем существуют БТр-1, БТр-2, БТр-3, БТР-4. К вам «приехал» БТр-1. Это группы братства, которые побывали в паломничестве у «беседников» и после этого приняли решение стать группой и жить как группа. Почему это решение можно назвать очень важным? Потому что в большом братстве высокая степень открытости, которую в той или иной степени дух трезвенности требует от людей, невозможна. Невозможно открываться на 90 человек, и смысла нет. Поэтому основное внутреннее делание у нас происходит в малых группах. У каждого в свою меру, в ту меру, которую он достиг, в какую сам захотел. А на общих встречах братства мы намечаем пути решения тех трудностей, которые на этом пути возникают. И поэтому основное общение, как подвиг, как усилие открытости, мы призваны осуществлять в группе, потому что трезвение требует реального личного общения. Почему добродетель трезвения велика? Потому что это добродетель, которая призывает к общению, которая дарит общение. О. Георгий определил трезвение как ответ на невозможность общаться. Это очень точно. Можно и любовь понимать как душевные отношения с людьми на таком уровне: ты меня сегодня уважаешь, значит, я тебя люблю, завтра ты не уважаешь, значит, я тебя не люблю. Это начинаешь понимать с отрезвляющей ясностью. И, честно говоря, когда это понимаешь, в любой другой ситуации опустились бы руки, впал бы в уныние: такое в себе видишь. А здесь нет, здесь радуешься тому, что ты и это в себе увидел.
О содержании трезвения
– В чем конкретно заключается ваш труд трезвения, есть ли какая-то методика, опыт личностной аскетики, а не индивидуальной, и как в группе работа проходит конкретно? Пользуетесь ли вы методиками из других областей, например, из психологии, психоанализа, из иных духовных практик?
Андрей Ошарин: Отвечу на часть вопросов. Я даже делал доклад на эту тему – о соотношении религии и психотерапии. Есть очень хорошая статья Дж. Морана («Православная община», № 53. Православие и современная глубинная психология, сс. 11–36). Он как профессиональный психотерапевт сравнивает восточную аскетическую традицию с глубинной психологией Фрейда, Адлера и Юнга и делает это изумительно точно: все встает на свои места. На самом деле, психотерапия много взяла из святоотеческой традиции, но не довела это до конца. Слово «методики» здесь не подходит, у нас есть свой небольшой аскетический опыт. Например, вы сегодня слышали на утрене «сотницу» – 100 молитв Иисусовых. Так вот, если мы куда-то выезжаем, то молимся вместе, и четки идут по кругу. В поезде поедем – будем служить вечерню, четки также пустим по кругу, и каждый свою «десятку» в общей молитве произнесет. Здесь другое важно, и скорее, у вас в этом заключается вопрос. Люди приходят с вопросами и болью: у кого-то сын пьет, у кого-то муж, жена, еще что-то, всякое бывает. И эту боль человек какое-то время держит в себе, а потом просто рассказывает это группе, если группа заслуживает того, чтобы человек перед ней так открылся. И тогда возникает молитвенная заботливость о человеке. Можно по согласованию молиться, но это только форма. Главное – молитвенная включенность в конкретную проблему, живую. Она дышит, вызывает слезы. Возможно, меня здесь Бог знает, в каком либерализме заподозрят, но я абсолютно убежден, что группа, уж если человек пришел в нее и пришел в это братство, должна заслужить такой «кредит доверия». Это очень тонкая вещь. Ведь дух с плотью борется, и борьба это жесткая, бескомпромиссная. Человеку и так иногда выть от беспомощности хочется, и самое страшное здесь – бросить все и «лечь на дно»: все равно ведь ничего не получается. Поэтому здесь просто необходима открытость и, если хотите, некая детская доверчивость, вот та самая адекватность. Мне в свое время очень врезались в память слова протоиерея Сергия Булгакова, которые он написал в предисловии ко второй книге своей большой богословской трилогии – «Утешитель»: – «Утешитель близко, Он в мире, но не с миром, – в нас, но не с нами… Надмение и ожесточение фарисейское и саддукейское, бездушие во имя духовности и хула на Духа ради плоти согласно соединяются в угашении Духа и уничижении пророчества, застой, возводимый в закон жизни, и безрадостный прозаизм, эта проказа лжедуховности….» Ох, как я увидел в себе это самое «бездушие ради духовности»! Не ради человека, а ради своего самоутверждения ведь ты все делаешь. Вот почему люди и бегут от такой твоей «любви». Мы же сами внутренне чувствуем эту фальшь, эту раздвоенность, когда говорим одно, а за этим стоит совсем другое. Вот на что мы обращаем внимание.
Группы
В группах братства «Трезвение» люди готовы тебя принимать, у них есть внутренняя задача устоять в любви, а значит, терпеть, смиряться и слушать. Я еще раз повторю, что не только в алкоголизме проблема. Вы посмотрите, если мы устали – а это вещи душевные, они к духу вообще не относятся – физически устали, не выспались, то мы можем так, простите, наорать на своих же братьев и сестер, покритиковать братство, мы много можем обид нанести. А дали выспаться человеку, дали котлетку, человек помылся, глядишь, и братство опять любимым стало. Я, конечно, утрирую, но о какой духовности мы, прости Господи, часто говорим? За этим стоят «нормальные» животные инстинкты. Вот ведь в чем проблема. И держать этот удар надо уметь, это и есть аскетика. Не ответить: «сам такой», а подойти через десять минут, погладить по головке, доброе слово сказать, не говорить о каких-то высоких вещах. Это, к слову, и есть инструментарий братства «Трезвение». А зачем этот инструментарий? Затем, что мы свое раздражение (оттого что мы, например, вовремя не поели) можем такими словами духовными «обкрутить», что и отцы-каппадокийцы не разберутся. Или другая ситуация, когда я не хочу отказываться от своего комфорта. И христианство для нас становится в один ряд с домом, работой, дачей и т.д. Одной из форм секулярной жизни, одной из форм благополучия, где нам тоже должно быть хорошо. И кто-то должен нам это обеспечить. И ни в коем случае не нарушить и не поставить под сомнение это наше состояние. А если, не дай Бог…, то мало не покажется: всем, чем можем, отомстим. Или просто не умеем или не хотим (что, по сути, одно и тоже) слушать и слышать других, потому что у них почему-то мнение для нас неудобное, может быть и правильное, но неудобное. Тут мы и старших (ведь надо же на кого-то ссылаться) найдем – тех, у кого мнение будет похоже на наше. Или еще хуже: преподнесем проблему так, как нам выгодно, ее потом через нашу призму и узнать-то будет невозможно. Мы можем к людям относиться по совокупности их ошибок или, как мы думаем, ошибок, не помня, что человек – не прямая палка. Человек может ошибаться, быть абсолютно правым, но нет у нас навыка этого «вглядывания» в человека. Нет у нас устойчиво выработанного желания видеть хорошие стороны и стараться как-то компенсировать слабые. У «беседников» этот опыт есть – устойчивый навык помогать и поддерживать друг друга, это одна из самых важных сторон аскетики. Ведь аскетическое делание – это не героизм, а приобретение навыка все и всегда делать хорошо, т.е. по-божески. Вот так. Всего этого, конечно, не решит братство «Трезвение», но оно здесь очень серьезно помогает. Кроме того, в братстве «Трезвение» ты видишь со стороны всю неправду свою на примере поведения другого человека и понимаешь, что человек «взрывается» по одной причине, а говорит-то он совершенно о другом. И ты точно знаешь, что ты такой же, и это дает тебе силы удар неправды держать. Так вот возникает аскетический навык, он – в осознании реальности своих грехов. Вот вам и вся «методика».
Об индивидуальном, личном и личностном
Евгения Новикова (Архангельск): У нас в братстве очень часто в разговорах употребляют слово «личный», «личностный», но человек не понимает, что имеют в виду. Давайте по полочкам разложим, что такое «индивидуальный», «личный» и «личностный», это напрямую относится к нашей теме.
Андрей Ошарин: Индивидуальность, яркая индивидуальность, присуща многим людям, но в определенном смысле она присуща и муравьям. Она присуща всему живому. Но индивидуальное никогда не станет личностным, до тех пор пока не соединится с Богом. До тех пор пока она не найдет своего самовыражения через Бога в служении другому. Не совсем ясно? Это когда индивидуальность, пусть даже очень яркая, по данной ей свободе, осознает свои дары не как свои, а как данные ей для служения Богу, и уже через Него – людям, и тем самым отдаёт их обратно Богу с прибытком. Вспомните притчу о талантах, ведь тот, кто зарыл свой талант, изначально был вполне серьёзной индивидуальностью, человеком с большим потенциалом, а то ради чего бы на него обратил внимание сам царь? Человек должен определяться в миру во имя Божие, а не по самочинию, иначе мы фактически подчиняем себя своей плоти, своим страстям. Здесь надо относиться к себе честно. И это тоже трезвение. То есть до тех пор, пока внутренней нашей мотивацией мытья полов станет не то, что нас будут уважать внутри братства, не то, что, в конце концов, мы сами себя будем втихаря уважать: ух, какой я молодец, вот, я все бросил и помыл полы. А до тех пор, пока это не станет, в определенном смысле, потребностью как служение Богу и людям. То есть, я хочу сказать, что индивидуальность безблагодатна и, в определенном смысле, бездуховна. Но я боюсь, что мы часто пребываем еще на этой ступени первородной индивидуальности.
— В чем вы видите разницу между индивидуальной и личной аскетикой?
Андрей Ошарин: Я бы сказал – «индивидуальная» и «личностная» аскетика. Слова «личная» я бы не употреблял, потому что не знаю, как их здесь развести – индивидуальное и личное. Должен быть определенный инструментарий, выработанный понятийный аппарат. Может быть, кто-то из группы БТр попробует на этот вопрос ответить. Но мне думается, что главный вопрос здесь – вопрос жертвы, внутренней жертвенности, мотивации, о которой я сейчас говорил. Трезвенность всегда заставляет смотреть, почему я это делаю, зачем я это делаю? А вот если и мы сейчас растечемся мысленно, то потеряем, мне думается, очень много времени. А его бы терять не хотелось.
Ирина Богатова (Москва): Если я правильно поняла, индивидуальность – это то, что нас отличает друг от друга, и мы осознаем то, что нас отличает. Это совсем неплохо. Но личность человека проявляется тогда, когда он стоит перед Богом и открыт Богу. Это предстояние перед Ним с открытым сердцем делает нас личностью, потому что Он – личность.
Обеты и правила жизни
— Чем отличаются обеты от правил жизни?
Андрей Ошарин: Обеты создают внутри братства «Трезвение» то, что мы с БТровцами Архангельска назвали вчера вечером «духом братства». Его ни с чем нельзя в принципе перепутать. Он, дух этот, направлен на осознание своих личных духовных проблем и на ответственную заботу о других, вот так бы я сказал.
Дополнительное служение
Андрей Ошарин: Вы, наверное, не знаете, что принимали обеты о сухом законе, в том числе, люди, которые осознавали, что у них не просто проблема, а болезнь. И один из них поступил тут же в институт, не в колледж, а в институт, второй – восстановился в институте. Тот, кто поступил, через три месяца бросил курить. Двое из братьев у раки с мощами св. Петра Чагринского бросили курить. Это далеко не все примеры. В БТр есть три типа членов: люди зависимые, люди, страдающие от зависимых, и люди, которые пришли помогать тем и другим. Но помогать они пришли, понимая, что им тоже нужно трезвение! Потому что они сами в себе это видят как выравнивание своего пути.
Ирина Богатова: Есть люди, которые страдали и исправились. И по такому принципу они могут помогать избавляться от той зависимости, от которой сами освободились. И они реально помогали, потому что имели духовный авторитет.
Внутренняя жизнь
— Хотелось бы узнать побольше про обеты. Само слово «обет» очень настораживает нас. Оно многих страшит, в оцепенение приводит. Как получается выполнять их, что меняется в жизни? Для чего принимаются обеты? Второй вопрос: хотелось бы узнать о вашей жизни. Есть ли у вас какие-то совместные выезды? На чем вы строите свои отношения, что обсуждаете, что является внутренним содержанием вашей жизни?
Ирина Доброва (Москва): У меня с обетами сложная ситуация. Я, кроме ежедневной Иисусовой молитвы, правила обетов применяла в своей жизни уже несколько лет. И для меня это принятие было не одновременным, а последовательным. С каждым новым принятием каких-то ограничений я надеялась измениться внутренне в духовном смысле. Но, в конце концов, я пришла к выводу, что плодов духа не получается. Не получается никакого движения вперед. И тут батюшка сказал о трезвении как об одной из высших категорий духовной жизни.
Для меня принятие обетов Богу было навсегда. Может быть, по своей неопытности я не замечала искушений, но практически у меня не было нарушений. Сейчас у меня есть группа, и мне проще про нашу внутреннюю жизнь рассказать, потому что это то, что держит каждого. В группе БТр-1 открытость и доверие возникли из того опыта, который мы приобрели у «беседников». Мы привезли эту жизнь от «беседников» сюда и сохранили ее. Мы говорим о тех трудностях, которые стоят на нашем пути, не обязательно в связи с обетами, а с тем, что болит и как с этим бороться. И совсем не страшно, что я окажусь хуже кого-то. Просто знаешь: когда поделишься, получишь помощь.
Вера Степанова (Москва): С самого начала, когда мы еще ехали от «беседников», наша группа уже создалась. Можно сказать, каждое сердце откликнулось на то, чтобы группа существовала, жила и действовала. И несколько первых встреч все подготавливалось, чтобы группа поняла, что она хочет. Первое – это откровенность, так как не должно быть, чтобы человек замыкался в себе. Но еще нужно было доверие заслужить. Ни одного члена группы не осталось у нас заслоненным стенкой, ведь то, что заслоняется, впоследствии выходит из круга жизни, не держится. Дух трезвенности, дух трезвения – очень живой. И сейчас я надеюсь, что у нас будет еще более развито общее служение. Если мы будем сохранять дружбу друг с другом, потому что дружба – это великое дело, это как любовь, как жизнь, если мы будем хранить ее группой, совместно, если мы будем прилагать усилия, она и будет сохраняться. Может быть, не всегда еще так получается, но стремление к этому есть.
Собирание группы
— В газете «Кифа» пишут, что у вас в братстве есть члены, которые не входят в малые группы БТр. Как они участвуют в жизни братства, в ваших делах? На второй вопрос о плодах вы уже отчасти ответили. Плодами я могу назвать и эту искренность, с которой люди рассказывают о своих проблемах. И вот отдельный вопрос: почему не все входят в группу?
Андрей Ошарин: В феврале 2004 г. батюшка объявил об образовании братства. Прошло лето, собрания каждый месяц были, и к осени, кажется, общее собрание БТр поняло, что надо каким-то образом нам делиться на группы. Предложения были разные, например, образовывать группы по территориальному признаку. Вот, мы со Светой, с Машей живем около одного метро – мы одна группа и есть. Разные были предложения. Но все сложилось по-другому. Когда на собрание пришел о. Георгий, он сказал, что это хорошее желание – объединяться в группы, и предложил нам поехать к «беседникам». И тут же поехала одна группа, а через месяц – другая. Первой поехала группа, с которой поехал и я, но это еще не было БТр-1. Нас было 13 человек. В поезде мы уже понимали, что будем просить о. Георгия благословить нас на объединение в группу. Нам очень быстро перестало хватать общих братских встреч раз в месяц, надо было дополнительно еще что-то. И сразу после нас стартовала вторая группа, уже в 19 человек. Потом еще и еще. Таким образом, братство стало представлять ядро в 30-40 человек и «галерку» – тех, которые к «беседникам» не ездили. Для нас стало большой проблемой такое расслоение. А потом пошла «раскачка» оставшейся части братства на собирание еще одной группы для поездки к «беседникам». Третья группа выехала в составе 22 человек. Это были, в основном, учащиеся Свято-Филаретовского института, но некоторые не могли выехать из-за учебы. Важно, что они все-таки съездили. На мой взгляд, в трезвении быть горячим правильно, потому что трезвение твою горячность не убьет, ведь запал – дело хорошее. Страшно, когда людям уже все безразлично, и они просто кивают головой по инерции, ни для души, ни для чего. У каждой группы свое лицо, и это меня радует.
Ирина Богатова: Так получается из рассказа Андрея, что едет к «беседникам» активная часть, а остальные – индифферентная масса. На самом деле это не так. Оставшиеся понимали, что без личного общения, пока они еще не в группе, трудно двигаться дальше.
Андрей Ошарин: Для нас важны слова о. Георгия, что именно в группах происходит личностное возрастание, переход в новое качество жизни.
Из личного опыта
Света Борак (Москва): Хочу рассказать, как проходит наша встреча. Первое – вечерняя служба с нашей ектенией и Иисусовой молитвой. Потом – трапеза. Обязательно во время еды – обсуждение проблем, чтобы понятно было, с чем человек ходит, какая у него проблема.
Елена Карнеевич: Состояние трезвости, в принципе, существует у каждого человека, просто выражается это, может быть, по-разному: у кого-то это в отношении к детям, у кого-то в отношении к работе, у кого-то в отношении к литературе. В принципе нетрезвенное отношение может быть к чему угодно. Как я понимаю, все не могут войти в братство «Трезвение», да и вряд ли это надо. А вот как преодолеть это нетрезвенное отношение к своей жизни, потому что оно есть у каждого в какой-то мере, в разной мере, как попытаться его преодолеть?
Мария Ромах (Москва): Хочу поделиться опытом нашей группы. В какой-то момент батюшка сказал: «Ну, вы уже доросли, я чувствую, вы уже доросли». И он подвиг нас заниматься газетой, теперь он нас к сайту подвигает. На самом деле, когда ничего не делаешь, у тебя все в порядке. Только начинаешь что-то делать, у тебя начинает просто земля под ногами гореть, и искушений, конечно, море. И вот, мы начали делать информационный листок. Сейчас у нас уже вышел четвертый номер. Его мы хотели посвятить обетам, т.е. сделать как бы годовой отчет, так как уже год как многие приняли обеты. Мы хотели собрать свидетельства людей, чтобы осмыслить их опыт. На второй и третьей странице листка БТр анонимно люди отвечают на вопросы, почему они решили взять обеты, с какими трудностями они столкнулись, и какие пути к решению нашли, повлияло ли принятие обетов на участие в общинно-братской жизни и так далее. На самом деле, чтобы преодолеть нетрезвенность, надо начать что-то делать. Начните тоже что-нибудь делать в этом направлении и узнаете, как трезвиться.
Людмила Радюхина (Москва): Как увидеть свою нетрезвенность и как разрешить связанные с ней проблемы? Один случай совсем недавно у меня был: я увидала, что недовольна членом своей семьи. Что делать в такой ситуации, как мне изменить ее? Я сказала себе: «Стоп, что мне делать с собой – не с ситуацией, а с самой собой?» Мне пришел ответ, и теперь я знаю, что делать при появлении близкого человека в нетрезвом виде. Я должна работать над собой, я буду молиться о том, чтобы Господь открыл мне видение моей нетрезвенности в этой ситуации. И если я увижу, что ничего не могу сделать сама, то я обращусь к своей группе. Я буду отслеживать все проявления своей нетрезвенности, буду пытаться увидеть свою неправоту, т.е. к себе, прежде всего, буду присматриваться. И еще я хочу сказать по поводу обетов. Для меня обеты – это укрепление себя, потому что я вижу свою неустойчивость, свои шатания, что, прежде всего, у меня нет постоянства. Обеты мне для исправления своего пути нужны. И я ощущаю помощь своей группы, ощущаю реально силу и поддержку. Понимаю, что, если я, беря что-то на себя, не делаю, то я эту силу разрушаю. Если я сама не справлюсь, то это пойдет на разрушение моей группы, нашего единства и целостности, силы, которая рождается для новой жизни. Это осознание меня сильно поддерживает в выполнении обетов.
Сергей Петунин (Архангельск): Я на себе очень хорошо ощутил, что если дух трезвенности вселяется, по-другому жить просто невозможно. Видишь все реально, видишь и себя, и свои взаимоотношения насквозь, и становится очень плохо оттого, что это все видишь. А, может быть, выхода-то и не находишь. Мало того, видишь еще и в других, что никто не собирается ничего исправлять.
Я благодарен группе, которая приехала из Москвы. Она в наших беседах дополнительно открыла мне глаза. Мы ведь до собрания еще три раза успели встретиться. У нас еще просто нет группы, и поэтому понятно, почему мы не можем некоторые свои проблемы решить. У нас нет такого общения, то есть мы его не можем создать даже. Поэтому и получается, что когда наваливается на тебя масса информации, и ты даже открыт, но ты не знаешь, что сделать. И единственный выход получался, как отцы-аскеты говорили: «в мантию закутайся и спи». Потом просыпаешься и вроде опять готов красиво говорить. И никто не знает, что там внутри-то. А там, может быть, не срывы, а депрессии были. Ну, я надеюсь, сейчас ситуация изменится.
Андрей Ошарин: Все здесь сказанное дорогого стоит. Это правда, и мы вам очень благодарны. Почему? Потому что мы увезем с собой то, что я даже боюсь сразу проговаривать, потому что боюсь словами своими испортить. Это то, к чему мы все на самом деле стремимся – к единству слова и дела. Вера Кораблина (Москва): Да, я хотела бы поддержать Сергея. Действительно, у вас есть члены братства «Трезвение», но нет своей группы. В том-то и проблема, когда рядом с тобой зависимый от алкоголя человек и реальные какие-то застарелые трудности, то нет в тебе духа трезвения никакого. И вот здесь-то группа помогает его обрести. Я там рассказала ситуацию, которая не была особо конфликтной, но она меня совершенно вывела из себя. И на группе я не получила никаких конкретных наставлений. У нас нет методики, да методики здесь и не бывает. Просто каждый немножко рассказал про какие-то домашние дела, в чем-то схожие, как он их разрешал, как не смог разрешить. Но в итоге я вдруг к утру все поняла и обрела спокойный взгляд. Во-первых, произошло понимание того, что мне вообще хватит уже думать только про себя и о своих трудностях, нужно искать свою трезвенность в этой ситуации. Я забываю обращаться к Богу, а это и есть та самая нетрезвенность, с которой мы все сталкиваемся. Это – большая беда. Группа мне помогла этот дух трезвения приобрести буквально в течение нескольких часов. Это, конечно, не сказка, волшебного в нашей жизни не бывает. Просто я приехала домой и смогла сказать своему ребенку, уже взрослому: «Ты знаешь, про твою ситуацию знает церковь, и тебя церковь не отвергает, любит». Не сразу все изменилось (неверующий, кстати, ребенок), но что-то в наших отношениях смогло измениться.
Михаил Березкин (Архангельск): Про себя могу сказать, что когда я в течение полугода ездил каждый месяц на встречи братства «Трезвение» в Москву, то, возвращаясь, ждал уже следующей поездки. Ведь все это рассасывается, т.е. после поездки есть подъем, но к концу месяца он улетучивается. И снова погружаешься в свое, не то чтобы болото, но какую-то рассредоточенность. Не знаю, как это сделать, но нужно ощутить на себе этот дух, жить в нем постоянно.
Людмила Баёва (Архангельск): Мы говорили о том, что у нас нет группы «Трезвение», но есть члены будущей группы, члены братства «Трезвение». Как сделать, чтобы наша группа родилась, была рабочей, чтобы она не только внутри себя работала, но и братство наше питала? Или следует как-то братству помочь этой группе? Мне кажется, надо начать с того, чтобы собираться вместе этим людям, которые являются членами братства «Трезвение», молиться, просить Бога, чтобы он помог принять решение.
Вера Степанова: Сегодня после литургии Марина из Архангельска подошла и говорит: «молитесь о нас, а мы будем молиться о вас поименно». Нужно решить, в течение какого срока мы будем молиться, чтобы люди не устали, и чтобы эта проблема не нарушила что-то другое. Можно будет налаживать отношения между нами и сообщать друг другу, какие перемены произошли в нашей и вашей группах.
Андрей Ошарин: Это означает, что наша группа будет проблему внутренне прорабатывать. Например, если мы знаем, что у кого-то что-то стряслось дома, то мы о разрешении этой ситуации молимся. Знаете, почему подобного рода вещи, и открытость, и эта работа, получаются? Потому что мы пришли в братство, осознавая свое недостоинство, нетрезвенность, понимая, что мы этим больны. Митрополит Сурожский Антоний в свое время сказал, что христианин начинается с покаяния. Когда человек увидел себя хотя бы приблизительно в истинном свете, он – нормальный человек. Вот, мы пришли все, «укушенные змием», как говорит о. Георгий, и мы это понимали. Я только недавно понял, что, например, работать-то я не умею. После паломничества к «беседникам», после работы в братском доме начинаешь понимать это, когда тебе дан просмотр своего недостоинства. Вчера я пытался сказать в проповеди, что мы на многие вещи внутри себя сознательно закрываем глаза, нам страшно, и не хочется это в себе вскрывать, а надо. Почему? Потому что иначе не будет плодов духовных. Начинаешь делать то же самое, а толку никакого. О. Георгий в одной из лекций по катехетике сказал: «Следует отличать настоящее послушание от простого подчинения и повиновения. Истинное смирение дает мир в душе, лжесмирение ожесточает и провоцирует внутренний гнев. Здесь очень важно понять грань, за которой усилие по изменению себя перерастает в насилие над собой. Важно сделать собственный выбор, не покаяться и смириться «вообще», а слушать голос собственной совести. Пусть и оказаться неправым, но собственной неправотой, а не делать «как велели». То есть взять на себя ответственность самому отвечать за свои поступки и мысли. Важно проверить себя и принять себя таким, каков ты есть, ведь чтобы что-то исправить, надо трезво оценить существующую ситуацию и сказать себе: «да, я сейчас таков». Любые иллюзии, любая ложь, любая нетрезвенность, даже невольная, нежелание видеть действительность только замедляет изменение. Это чрезвычайно сложно, ведь всей нашей предыдущей жизнью мы укрепились в ложном чувстве стыда, которое заставляет гнать от себя даже мысли о некоторых своих качествах. Большее или меньшее отвращение к правде присуще, очевидно, всем без исключения, ибо неотъемлемо от себялюбия». Вот мы, когда собирались, понимали, что люди, которые приходят в братство «Трезвение», приходят с мыслью, что уже не хочется себе лгать.
Заключение
Андрей Ошарин: Батюшка (обращение к о. Иоанну Привалову – ред.), может быть, Вы скажете несколько слов?
О. Иоанн: Спасибо за такую честь – заключать. С одной стороны, по-человечески говоря, я не должен бы сейчас ничего говорить. С другой стороны, просто опираясь на опыт жизни в братстве, в малом братстве, я могу сказать: все, что происходило здесь, было интересно. Я охотно доверяю этому свидетельству Свято-Архангельского братства. Думаю, что действительно, если бы не было интересно, здесь бы сидело значительно меньше людей, при том, что это время для нашего братства (сентябрь и май), мне кажется, наиболее искусительное время. Здесь всегда очень много людей теряется: в мае из-за майских праздников, теперь из-за картошки, по крайне мере, для тех, кто живет на архангельском Севере. И значит, было хорошо, если люди остались, значит, было интересно. Но смогли ли мы поделиться теми внутренними вопрошаниями, которые не дадут нам успокоиться, теми вопросами, которые ставил перед нами, допустим, отец Павел Алексахин, и той энергией, которой он нас заражал? Без усилий не надейтесь Царство Небесное найти. Он начинает свое приветствие со слов, которые могут и отпугнуть многих. Он говорит: «Вы не думайте, что я вам буду обещать Царствие Небесное. Я вам сулю не Царствие Небесное, я вам сулю геенну огненную». Услышав такие слова, можно сказать – ну вот, мало нам проповедников, которые всегда запугивают! Что за садизм! Надо же вдохновлять людей, надо показывать положительный пример! Но есть большая правда в его словах. Есть место в Священном Писании, где сказано, что если праведник едва спасается, то грешник где явится? И общение с отцом Павлом хорошо именно тем, что люди, которые сердцем пережили эту встречу, возвращаются оттуда другими. Я вчера рассказывал, что нашел удивительно что-то схожее у беседников и Елены Цезаревны Чуковской. Она одно из выступлений у нас начала с того, что сказала: «Позвольте в качестве эпиграфа сказать слова: «Что остается после искусства? Остаемся только мы, которые изменились». Это не была некая фигура речи, это было некое вопрошание, ради которого она, 74-летний человек, оторвала себя от работы, проделала долгий путь и понимает, что оправданием может быть только одно, что есть встречи, которые нас меняют, нас и ее одновременно. Мне кажется, что судом будет наша жизнь после встречи. У «беседников» результатов надо ждать год или длительное время, они сеют глубоко. Не думаю, что мы сеем так глубоко, и поэтому результаты проявят себя через неделю. Если это было только хорошей встречей, хорошо мы посидели, обсудили важные темы, понятно, что через месяц, к ноябрю, мы это уже почти забудем. Мы будем вспоминать просто как о части нашей истории, – «вот, осенью 2004 года к нам приезжал Свято-Филаретовский институт. А осенью 2005 года к нам приехала группа БТр-1». Следует быть внимательными к тем семенам, которые Господь среди нас друг через друга здесь разбросал, чтобы их не выплеснуть. Это важно. А что прорастет – это к ноябрю будет более или менее очевидно. Бывают встречи, которые меняют сам путь жизни братства, Движения, бывают встречи, которые служат удобрением, чтобы что-то поменять в дальнейшем. Думаю, что ваша встреча была не напрасной. А молитвы должны продолжаться. Потому что о терпении так сказано: «даже если зерно попало на плодородную почву, все равно оно в терпении должно прорастать». И значит, молитвенная поддержка этому зерну всегда должна быть где-то рядом. Я согласен с тем, что говорит Андрей, – что участие в братстве «Трезвение» дает дополнительный дар тому, кто в это братство входит. Но если мы хотим послужить возрождению Церкви, то очевидно, что мы пока к этому не готовы. Харизма у нас великая, призвание у нас высокое, а реально мы пока к этому не готовы. И поэтому роль такого явления как братство «Трезвение» должна возрастать.
Андрей Ошарин: Всем вам огромное спасибо за то, что мы вообще имели возможность сюда приехать. Всех эта поездка взволновала.
О. Иоанн: Нам о. Георгий все время говорил, что группа может стать настоящей общиной только тогда, когда она имеет общее служение. И мы в этом сами убедились, когда ездили в малые паломничества. Когда живешь общими чаяниями, получается личностное общение друг с другом. Его потом держишь, сколько можешь. И мне кажется, что успех у братства «Трезвение» есть: у вас складывается община, которая может жить общей мыслью, и эта мысль главная в христианстве.
Андрей Ошарин: Мы к этому призваны, получается. Мы действительно живем общей мыслью. В БТр нет общин, их не может быть там по определению. Очень трудно иметь группе общее служение, это не очень реально даже. Часть людей может взять на себя какое-то служение, остальные могут помогать, но… я мучился после вашего вопроса. Понимал, что не ответил. Думаю, что корень единства именно в том, что мы осознаем свою нетрезвенность и хотим ее внутри себя преодолеть. Это открывается как книга. Господь милостив, не все сразу открывает, по листочку. Вполне хватает, чтобы за это бороться и благодарить.
Елена Карнеевич: Мы благодарим братьев и сестер из Москвы от имени всего Свято-Архангельского братства и членов братства «Трезвение» из Архангельска, что вы проделали такой путь, что вы собрались. Это всегда бывает трудно.
И еще слова благодарности за то, что все-таки в наших головах стало больше ясности. Сейчас я понимаю, чем занимается братство «Трезвение», его основу. Что трезвение может быть не только в отношении алкоголя или табака, но и всей жизни. Понятно, что нетрезвенность может быть со знаком «плюс», как преувеличенная включенность во что-то, чем не надо сильно увлекаться. Либо со знаком «минус» – совсем ни во что не быть вовлеченным. Осмелюсь сказать за братство, что знакомство с вами произошло у всего архангельского братства. Мы благодарим вас за открытость и откровенность. Рассказывать о таких проблемах всегда сложно, и опыт откровенности для нас был самым важным. Надеемся, и группа БТр теперь у нас в Архангельске окончательно соберется.
Москва
Восемь человек из архангельской группы братства «Трезвение» приезжали в Москву. Основная цель поездки – формирование группы БТр в Архангельске. Во время поездки три человека из группы решили принять обеты трезвения.
Первые впечатления
Любовь Яковлева: С первой минуты, как мы вышли из поезда, я ощутила заботу о нас. Вечером состоялась встреча с братьями и сестрами БТр-1. Было видно, насколько люди готовились к этой встрече. Мне хотелось молчать и молиться и все время благодарить Господа. Встреча вся была наполнена духовным содержанием, начиная с трапезы, с благоговейного молчания, которое получилось само по себе. Некоторое время за столом стояла тишина, и сестра Вера сказала: «Как у “беседников”». После всех хлопот и дорог нужна была такая тишина для предстоящего разговора.
Людмила Шулёва: Все встречи были насыщены и разнообразны. На первой беседе Ирина Богатова зачитывала доклад еп. Серафима «Непсис: эсхатологическое измерение». Общение нас очень сроднило. Мы говорили о новом типе общины. Запомнилась мысль о том, что христианин растет, развивается, проходит этапы становления, которые прошла вся церковь, и мы должны почувствовать эти этапы. Мы говорили об аскетике ради трезвения, а не ради аскетики. Я услышала, что «бодрствование» означает внимание к миру, реакцию на мир. Важна была беседа об обетах, которые взяли, и о том, что они нам дают. Поняла, что начинать надо с себя.
Общее собрание БТр
Сергей Петунин: Тема «Милосердие и трезвение» оказалась важна, как и личный опыт, который люди обретают на этом пути милосердия, и насколько они бывают в этом трезвенны. Понимание этой проблемы в братстве для меня было неожиданным: думал, обсудим как обычно, а доклад заставил людей обратиться к внутренней тишине, задуматься. … Я не уверен, что люди готовы трезвенно жить после оглашения. Есть у людей проблемы, но признаться в них тяжело. Человек может проявлять косвенно интерес к БТр, но явно объявить, что это интересно – ему очень сложно, тем более объявить, что он хочет вступить в братство. Человек чувствует, что БТр – «аппендикс» братства, вроде бы отстой (в принципе, так и есть). Нужно, прежде всего, признать свои проблемы или с полной уверенностью идти помогать. Но тот или другой момент человек должен прежде определить для самого себя. Было бы смешно устроить «тайное общество БТр», «анонимное БТр». Не все люди готовы явно проявить интерес к листку БТр. Вот, миссионерский листок – это же интересно, солидно, а здесь – люди собой занимаются.
Евгения Новикова: Прозвучал вопрос о приеме в группу и в братство. Можно предложить желающему три первых информационных листка БТр, анкету, принципы жизни – пусть он подумает и вернет анкету или наоборот, вступит. Тогда у человека появится новое измерение – осознание необходимости единой жизни с братством, иначе он может не понять, куда он попал, да и наши немощи, эмоции, недопонимания могут человека увести от цели.
Молитва
Евгения Новикова: Самым главным даром этого паломничества стала для меня молитва. В паломничестве мы молились очень много; все паломничество – это непрерывное молитвенное усилие. Когда мы вернулись домой – только тогда я почувствовала, что остаюсь пребывать в непривычном для меня молитвенном измерении жизни, душа еще продолжала молиться. Такое состояние у меня было три раза: на оглашении и некоторое время после него, потом это снова пришло во время паломничества к «беседникам», – и вот теперь. Отец Георгий, прочитав мою покаянную грамоту, сказал, что в моей жизни слишком много компромиссов. Я думаю, что если бы я жила с такой молитвой, этих компромиссов – то есть «договоренностей» со своей совестью – не было бы. Там, где есть препятствие – нужна молитва, а не компромисс.
Богослужение
Любовь Яковлева: Очень важно, что на литургии мы причастились вместе с братством «Трезвение». Московские братья и сестры хотели создать такие условия, чтобы не нарушить наше единство.
Марина Петунина: Когда находишься вне родных стен – требуются дополнительные силы, особая собранность и внимательность. Но братская жизнь дает возможность осознать себя и в других местах среди родных и близких людей, особенно на богослужении.
Ошибки и искушения
Людмила Шулева: Во время поездки в группе возникали небольшие трения, а на обратном пути произошел довольно серьезный конфликт из-за разномыслия о соборности в Церкви. Мы обсуждали проблемы внутренней жизни группы. И мне показалось, что архангельская группа БТр повзрослела, потому что трезвенно, без лишних эмоций у нас состоялся разговор, который прояснил наши личные проблемы.
Любовь Яковлевна: Хотелось бы, чтобы не было претензий друг к другу. Претензия разрушает. А когда едины все – это настолько вдохновляет, ведет, дает плод, какого и сам не ожидаешь… Запомнилось, как о. Георгий говорил: «Вы сами возрастайте, и сродники ваши придут». Прежде всего, самим нам нужно духовно возрастать.
Наталья Тихомирова: Во время конфликта были моменты, когда мне казалось: ну, все, и меня достали. Я уже начала думать о другом, в сторону ушла, стала в себе искать то, чего не было, – так это бывает. Удивительно, когда мы вместе, у нас происходит, как Сережа говорит, «бревновид» – новая болезнь, видение «бревна» в чужом глазу. У человека и не было ничего на уме, а ты начинаешь свои фантазии о нем развивать. Мне даже показалось – то, что произошло в поезде, нас спустило на землю, но мы встали ногами уже на твердую почву. И все вернулось на свои места. Хотя этот момент был тяжелый, но и благодатный. Это значит, что мы не только в радости можем быть вместе, но и когда возникает проблема. На тот момент, по крайней мере, у нас была сила справиться с такой важной проблемой. Главное, чтобы сейчас этот дух не растерять, не растратить.
Сергей Петунин: Все по нашему желанию Господь даровал. Это можно сравнить со строительством башни. Построили что-то – испытание; что-то рушится – укрепляем еще. Все, прошли, идем дальше. На всех этапах работ проходит проверка. А в духовной жизни, если ты преодолеваешь искушения – ты уже возрастаешь духовно, не поддался. Но «если Господь не созидает дома – напрасно трудятся строители».
