Доклад «Письма С.А. Рачинского о трезвости»

Доклад «Письма С.А. Рачинского о трезвости»

(по материалам доклада Преосвященного епископа Глазовского и Игринского Виктора

на Рождественских чтениях – 2019)

Прочитан на общем собрании братства «Трезвение» 4.05.2019.
   

Выдающийся русский педагог, устроитель народных церковно-приходских школ, организатор Татевского общества трезвости, доктор ботаники Московского университета, благотворитель и меценат. Родился в селе Татево Смоленской губернии 2 мая 1933 года, умер 2 мая 1902 года в возрасте 69 лет.

Рачинский родился в семье офицера Александра Антоновича Рачинского и Варвары Абрамовны Рачинской (урождённой Боратынской – сестры известного поэта Евгения Боратынского). В возрасте 15 лет Сергей Рачинский поступил на медицинский факультет Московского университета. Проучившись здесь два года, перевёлся на естественное отделение физико-математического факультета, который окончил в 1853 году.

После окончания университета он недолго служил в Архиве иностранных дел, затем в 1856 году уехал в Европу, продолжая учиться в известных университетах Германии. Возвратившись из-за границы, защитил диссертацию по теме «О движении высших растений», получил звание магистра и стал руководителем кафедры физиологии растений в Московском университете. В 24 года за крупное сочинение «О некоторых химических превращениях растительных тканей» ему была присуждена учёная степень доктора ботаники. В 1864 году в переводе С. А. Рачинского впервые появилось на русском языке «Происхождение видов» Чарльза Дарвина.

В университете Рачинского любили и студенты, и преподаватели за обширную и бескорыстную общественную деятельность. Он был членом попечительского комитета о бедных студентах, его избирали судьёй университетского суда, он оказывал материальную помощь бедным особо одарённым студентам. Начиная с 1861 года Сергей Александрович и его брат Константин Александрович (1838–1909?) Рачинские «изъявили желание жертвовать ежегодно из своего жалованья каждый по 500 руб. серебром на отправление за границу для усовершенствования в математических и естественных науках молодых людей по назначению физико-математического факультета». На эти средства в 1862 году был командирован за границу будущий известный физик Александр Григорьевич Столетов (1839–1896).

В 1867 году из-за конфликта прогрессивных профессоров с администрацией С.А. вышел в отставку, жил без места. В Москве в доме С.А. Рачинского на Малой Дмитровке, а потом в одном из переулков близ Остоженки собирались учёные, литераторы, художники. Здесь хозяин дома познакомился с Л.Н. Толстым, П.И. Чайковским, сблизился с братьями Аксаковыми, семьёй В.Ф. Одоевского. Среди тех, с кем С.А. Рачинский был близко знаком, хочется вспомнить композитора Ф. Листа, семью Баратынских.

 Беседы с Л. Н. Толстым вновь направили его внимание к проблемам народного просвещения. С. А. Рачинский стал помогать сестре Варваре Александровне проводить занятия с детьми в крестьянской школе. В 1872 году вернулся в родовое село Татево.

В первый период учительской деятельности Рачинский вёл поиски в русле идей немецкого педагога Карла Фолькмара Стоя (1815–1885) и Л. Толстого, с которыми вёл переписку. В 1880-х годах он стал главным в России идеологом церковно-приходской школы, начавшей соперничать с земской школой. «Заметки о сельских школах», публикуемые им в «Русском вестнике», «Руси», «Церковных ведомостях», способствовали развитию национальной педагогики[1]. В то время Рачинский пришёл к выводу, что «первая из практических потребностей русского народа… есть общение с Божеством»; «не к театру тянется крестьянин в поисках искусства, а к церкви, не к газете, а к Божественной книге». Рачинский считал, что если человек научится читать по-церковнославянски, ему будут понятны и Данте, и Шекспир, а кто освоит древние церковные «роспевы», тот без труда поймёт Бетховена и Баха.

С.А. Рачинский также успешно практиковал лечение заикания с помощью чтения старославянских текстов и церковного пения. Им написана работа «Заикание и церковно-славянское чтение», вошедшая в знаменитую книгу «Сельская школа».

Константин Победоносцев писал о нём императору Александру III в 1883 году:

«Вы изволите припомнить, как несколько лет тому назад я докладывал Вам о Сергее Рачинском, почтенном человеке, который, оставив профессорство в Московском университете, уехал на житьё в своё имение, в самой отдалённой лесной глуши Бельского уезда Смоленской губернии, и живёт там безвыездно вот уже более 14 лет, работая с утра до ночи для пользы народной. Он вдохнул совсем новую жизнь в целое поколение крестьян… Стал поистине благодетелем местности, основав и ведёт, с помощью 4 священников, 5 народных школ, которые представляют теперь образец для всей земли. Это человек замечательный. Всё, что у него есть, и все средства своего имения он отдаёт до копейки на это дело, ограничив свои потребности до последней степени».

После своего возвращения в 1872 г. в родовое гнездо Татево С.А. Рачинский полностью посвятил себя школьному делу и устроению обществ трезвости. Не имея собственной семьи, он вел почти монашескую жизнь. Все свои средства потратил на строительство и устроение школ.

О деятельности С.А. Рачинского по устроению общества трезвости в Татево

Как педагог по призванию, Рачинский досконально изучил все особенности жизни своих учеников. Главную опасность С.А. Рачинский увидел в том, что пагубная страсть к спиртному могла погубить близких для него людей – его учеников. И прежде всего в духовном отношении пьянство неизбежно привело бы к гибели душ его питомцев. Тогда о каком самобытном развитии духовных, нравственных, умственных и художественных даров крестьянских детей могла бы идти речь?

Иллюстрации, которые мы видим, в большинстве это картины художника, воспитанника школы Рачинского, которого он взял на свое попечение, практически усыновил – Николая Петровича Богданова-Бельского. Благодаря Рачинскому талантливый мальчик был направлен в иконописную мастерскую Троице-Сергиевой Лавры. Одна из известных картин «Устный счет».

Вы видите, как задумчиво решают ученики пример, записанный на доске. Надо сказать, пример не из легких, это дроби и трехзначные числа. Рачинский считал, что будущим земледельцам необходимо овладеть именно устным счетом, так как в поле у них не будет карандаша и бумаги.

Развитие в школе дети получали весьма разностороннее. Но…

Однажды Рачинский стал свидетелем случая, который потряс его до глубины души:

«Между моими первыми учениками был мальчик, который постоянно радовал меня своим прекрасным характером, своими способностями и успехами…

Лет семь тому назад, вскоре после одного из наших храмовых праздников, в аллее, проходящей поблизости от школы, встретился мне мой питомец. Сидел он в телеге, как-то странно покачиваясь, и на оклик мой окинул меня мутным, бессмысленным взглядом. Он был совершенно пьян».

 Затем Сергей Александрович описывает своё состояние, в котором ярко раскрывается его пастырское отношение к происходящему:

«У меня захватило дух от раскаяния и стыда. Оказалось вдруг несомненно, неопровержимо, что для этого юноши, столь счастливо одарённого; о коем я так много думал, так много старался, я не сделал ровно ничего, или, точнее, упустил сделать то, без чего всё прочее не имеет ни малейшей цены, – не закалил его волю против самого обыденного, самого опасного из искушений. Для меня стало очевидным, что для ограждения моих учеников от окружающего их зла нужны средства более сильные, чем простые увещевания и поучительные речи.

 Единственное средство, которое я мог придумать, было устройство в тесном кругу моих учеников общества трезвости при абсолютном воздержании от спиртных напитков».

Мысль о таком обществе была встречена большинством моих учеников в высшей степени сочувственно, и 5 июля 1882 года, в день моих именин, после молебна преподобному Сергию Радонежскому, нами был произнесён в церкви торжественный обет трезвости сроком на один год. С тех пор этот обет ежегодно 5 июля обновлялся почти теми же лицами, с небольшим ежегодным численным приростом…Число членов нашего общества колебалось между 50 и 70. Состояло общество почти исключительно из бывших учеников Татевской школы. Имена членов общества трезвости после того, как они принимали обет воздержания от употребления спиртных напитков, заносились в «Книгу трезвости», хранящуюся в церкви. Здесь эти имена упоминались за богослужением.

Заповеди утверждения трезвой жизни

Сергей Александрович Рачинский чётко сформулировал главное правило утверждения трезвой жизни: православная трезвенная работа может быть плодотворной только в церковной среде. Под благодатным воздействием церкви возможно исцеление человеческих душ от пороков. Эту мысль он повторял до самой смерти.

Обет трезвости принимался на разные сроки. Рачинский считал, что для людей, особенно страждущих от алкоголизма, обет трезвости должен сначала даваться на небольшой срок: полгода или год. Учитель пояснял: «За человеком, чтобы окрепла его воля, должна быть оставлена разумная мера свободы».

Рачинский в своем «согласии трезвости» настаивал на постоянном общении его членов друг с другом, считая это важнейшим средством укрепления их трезвости. Такого не было практически нигде, но к сожалению, оказался здесь недостаточно последовательным, и в конце своей деятельности стал держать курс на приближение к приходу.

Немногочисленно было поначалу Татевское общество. Но это ничуть не смущало Сергея Александровича. Он верил, что не только для 50–70 членов трезвенников стоит потрудиться, но даже и для одного.

Спустя 9 лет со дня основания Татевского общества трезвости, 10 июня 1901 года, Рачинский напишет священнику Александру Волынскому, который пытался распространить трезвенный опыт в Рязанской губернии:

«Многие из моих корреспондентов-священников прекращают свою деятельность в области трезвости ввиду незначительности на первых порах её успехов. Никогда не мог я понять этого явления. По крайнему моему разумению, всякий из нас, спасший от гибельного порока хоть одного из своих ближних, недаром прожил на свете».

Опыт С.А. Рачинского находит поддержку

Сергей Александрович так и трудился бы до конца своей жизни ради узкого круга своих учеников, но предназначено ему было большее. Через 6 лет, как повествует он сам, «внезапно наступила перемена». И число учеников общества возросло до 383.

С этого времени священники окрестных сёл стали перенимать Татевский почин. Хоть поначалу сельским батюшкам дело православной трезвости представлялось «преждевременным» и даже «едва ли позволительным». Но движение, возникшее в Татеве, победило сомнения противников. Вокруг Татева стало вырастать целое «ожерелье» обществ трезвости. Их иногда называли «Татевским согласием трезвости». Татевское «ожерелье» находилось в основном на территории нынешних Ржевского, Бельского районов Тверской области и в ряде районов Смоленской области.

Немногочисленно было поначалу Татевское общество. Но это ничуть не смущало Сергея Александровича. Он верил, что не только для 50–70 членов трезвенников стоит потрудиться, но даже и для одного.

Спустя 9 лет со дня основания Татевского общества трезвости, 10 июня 1901 года, Рачинский напишет священнику Александру Волынскому, который пытался распространить трезвенный опыт в Рязанской губернии:

«Многие из моих корреспондентов-священников прекращают свою деятельность в области трезвости ввиду незначительности на первых порах её успехов. Никогда не мог я понять этого явления. По крайнему моему разумению, всякий из нас, спасший от гибельного порока хоть одного из своих ближних, недаром прожил на свете».

Опыт С.А. Рачинского находит поддержку

Сергей Александрович так и трудился бы до конца своей жизни ради узкого круга своих учеников, но предназначено ему было большее. Через 6 лет, как повествует он сам, «внезапно наступила перемена». И число учеников общества возросло до 383.

С этого времени священники окрестных сёл стали перенимать Татевский почин. Хоть поначалу сельским батюшкам дело православной трезвости представлялось «преждевременным» и даже «едва ли позволительным». Но движение, возникшее в Татеве, победило сомнения противников. Вокруг Татева стало вырастать целое «ожерелье» обществ трезвости. Их иногда называли «Татевским согласием трезвости». Татевское «ожерелье» находилось в основном на территории нынешних Ржевского, Бельского районов Тверской области и в ряде районов Смоленской области.

Александр Петрович Васильев (1868–1918) – протоиерей, духовник царской семьи, пастырь-трезвенник, патриот-монархист.

Тит Никонов – русский художник, портретист.

Иван Петерсон – русский художник, обрусевший латыш.

Когда готовила это сообщение, невольно думала, как удивительно похожи судьбы С.А. Рачинского и Н.Н. Неплюева.

Оба имели блестящую светскую карьеру, но оставили все ради воспитания и спасения детей, потратили на это свое состояние, время, здоровье. Принесли настоящую жертву.

Так совпало, что в тот день, когда готовился этот текст, 2 мая, был днем памяти (и рождения, и кончины) Сергея Александровича Рачинского. Хочется дерзновенно обратиться с молитвой к нему:

Моли Бога о нас, праведник Cергий, на ниве Христовой ради народного просвещения и трезвения потрудившийся!

Обсуждение:

С. Шинкевич:

То, что создавал Рачинский, не было братством, а именно обществом – обществом трезвости?

Г. Какурина:

Он придавал значение в первую очередь именно общению, устанавливал горизонтальные связи, а это уже признаки братства.

Е. Данилова:

Хочу добавить, что Рачинский был одной из крупнейших фигур своего времени. Если бы таких людей, которые занимались просвещением народа, было больше, то, возможно, Россия не пошла бы по революционному пути.

Именно Рачинский положил начало не просто обществам трезвости, а именно церковности таких обществ. Это его начало послужило открытию многих других обществ трезвости в конце XIX в. Конечно, у него была поддержка Победоносцева, и благодаря именно этой поддержке Рачинскому удалось добиться успехов в борьбе с акцизными чиновниками.

Т. Авилова:

У них был устав?

Г. Какурина:

Да, был, но текст не сохранился.

М. Зиатинова:

Он больше склонялся к братству, понимая, что без ежедневного общения, без общей молитвы и установления горизонтальных связей ничего не получится.

Л. Данилова:

Он сам назвал это братством, когда отстроил школу, жил уже вместе с учениками.

Г. Какурина:

И все-таки в конце жизни он больше склонялся к приходу.

Е. Данилова:

 Он просто не видел других сил в России в этой сфере, народном образовании и трезвенническом движении. Он был лично знаком с Н.Н. Неплюевым и хорошо к нему относился, но с братством лично не был знаком и до конца не понимал этого движения, и в деятельности Неплюева видел дух протестантизма.

М. Зиатинова:

Плохо, что он сам не был знаком с братством Неплюева: лучше один раз увидеть, чем несколько раз услышать.

С.А. Рачинский верил в свое дело, но при этом говорил, что создание трезвеннических обществ – дело трудное и медленное. Он долгое время не мог найти священника для преподавания в своей школе, так как большинство из священников близлежащих храмов никак не могли являть хоть какой-то пример трезвости.

Е. Данилова:

Потом у него уже были в школе священники, но это были его выпускники.

Г. Какурина:

Он состоял в переписке с Л. Толстым, часто просил его советов. Но взглядов Толстого на религию никогда не поддерживал. А после анафематствования того Церковью в одном из писем даже назвал его «Гражданин Толстой».

Е. Данилова:

Еще одно роднит Рачинского и Неплюева – мистическое озарение, призвание, еще в молодости. С чего все и началось.

М. Зиатинова:

Его приемным сыном был художник Богданов-Бельский, во всяком случае, Рачинский считал его таковым. И он впоследствии написал картины о сельской школе.

Г. Какурина:

С.А. Рачинский был очень скромным и смиренным. Например, для того, чтобы быть сельским учителем, надо было сдать определенные экзамены. И он – профессор Московского университета – пошел на эти курсы и сдал экзамены, как положено. 

В одном из писем он пишет, что сейчас многие уповают на прогресс, но не надо поклоняться прогрессу, он не решит проблем и удалит того зла, которое есть.

И еще С.А. Рачинский писал, поддерживая других: «Не бойтесь насмешек, не бойтесь, когда над вами смеются…», потому что часто сам претерпевал насмешки и непонимание со стороны, за дело Божье.

М. Рженева:

Есть его переписка с Ершовой, он присылал ей ноты, советовал организовать хор при школе.

Г,Какурина:

Да, это есть на нашем сайте, он вел очень активную переписку со многими.

Е. Данилова:

 Если Н.Н. Неплюев в свое братство людей отбирал, то С.А. Рачинский готов был просвещать всех, кто приходил.

Т. Авилова:

А эффект какой от этого был?

Е. Данилова:

Трудно сказать. Когда их стало несколько сот человек, то создалось то, что назвали «ожерельем» трезвеннических обществ.

М. Зиатинова:

Он болел душой, видя вокруг столько погибающих людей, даже детей, среди них, как обычно, были и способные люди. В своих письмах к студентам Казанской духовной академии очень видно, с какой болью он об этом пишет. Обращаясь к ним, будущим пастырям, потому что важен именно личный пример. Нельзя быть трезвенником только на словах.

Г. Какурина:

Не надо забывать, что С.А. Рачинский был ученым и понимал, что многое зависит от рода, от генетики, пусть такого слова тогда не было. О родовой предрасположенности (особенно если речь идет о пьянстве) он писал.

Е.Чадовская:

Что стало со школой в дальнейшем?

Г.Какурина:

Общество трезвости Рачинского существовало и после революции. Школа Рачинского существует по сей день, там расположен и музей Богданова-Бельского. И возобновленное Татевское общество трезвости есть.

Е. Данилова:

Сведений об этом немного, но ясно, что после смерти Рачинского это общество начало «съеживаться».

Г. Какурина:

 Советская власть, конечно, постаралась, чтобы его имя забыли и не вспоминали. Но и сейчас усилиями педагогов проводятся конференции, чтения, посвященные Рачинскому. Предлагалось даже учредить медаль им. Рачинского в педагогической среде. Он был прекрасный педагог, все время искал живые и интересные формы организации жизни с детьми.

Е. Данилова:

Рачинский – крупнейший педагог; каких результатов он добивался в сельской школе –  это на уровне чуда. При этом он не прекращал свою научную работу, писал статьи. Его последователями можно считать все церковно-трезвеннические движения, включая Александро-Невское, Казанское братства и др.

Г. Какурина:

При подготовке этого сообщения у меня появились вопросы. Мы, к сожалению, мало что можем сказать нашим зависимым детям так, чтобы быть услышанными. Но мне захотелось попробовать написать письмо – воззвание к моим племянницам, которым по 5–7 лет еще, т. к. в нашем роду пьянство – большая проблема. Предупредить их, предостеречь, чтобы они тоже подумали об этом.

С. Шинкевич:

У тех, кто противодействовал Рачинскому, какая их была мотивация?

Г. Какурина:

Самым больным для Рачинского было, когда священники давали обеты и их не выполняли, потому что не считали это за грех.

Т. Авилова:

Помните, как о. Виталий Бакун рассказывал о начале Донецкого общества трезвости? Когда они об этом еще только начали говорить среди священства, что начинать надо с себя – 5 человек лишились места. И когда о. Виталий приезжал на РЧ секцию трезвости и сказал об этой проблеме вслух, ответом было полное молчание присутствующих, никто и потом его не поддержал.