Кравецкий А.Г. «Церковная миссия в эпоху перемен»
В деревне отказ священника выпить предложенную хозяином водку воспринимался как страшное оскорбление. Крестьяне терпимо относились к чрезмерной склонности батюшки к спиртным напиткам, но осуждали отказ от участия в общих трапезах. Во время праздничных обходов, когда священник посещал дома своих прихожан, те видели в нем почетного гостя. Угощение причта было делом совершенно обязательным и отказы не принимались. Ни о какой доверительной беседе с отказавшимся от угощения священником не могло быть и речи. В мемуарах сельских священников содержится немало рассказов о том, как прихожане заставляют батюшек пить:
«В нашем простонародье, — писал священник Иоанн Беллюстин, — доселе неизменным сохраняется то свойство, которое во времена давние отличало предков его, — гостеприимство. Прекрасное в себе, оно, однако же, слишком грубо, невыносимо навязчиво проявляется у крестьян. Так, случился праздник, например, Пасха, — священник ходит с образами. Угощение, то есть водка и закуска, в каждом доме. Молебен отслужили, и священника просят почтить хозяина, выпить водки и закусить. Священник отказывается, перед ним становится все семейство на колени и не встает, пока священник не выпьет. Не подействовало и это, уговорил он хозяев встать и идет не выпивши: конечно, хозяин в страшной обиде, с негодованием бросает что-нибудь за молебен и уже не провожает священника»[1].
Приехавший в сельский приход молодой священник оказывался перед дилеммой: или принимать угощения прихожан и периодически напиваться, или, испортив отношения с прихожанами, отказаться от алкоголя. Во время посещения крестьянских домов остаться трезвым было непросто, поскольку угощение ждало в каждом доме. Постоянно возникали ситуации, дающие повод обвинить духовенство в неблаговидном поведении, а никаких нарушений неписаных правил община не допускала. В крестьянской культуре совместные трапезы носили обязательный характер. Это был способ поддержания добрососедских отношений внутри прихода, поэтому отказаться от участия в подобных мероприятиях было невозможно[2]. Отказавшись от угощения, священник ставил себя вне социума. Последствия отказа от спиртного в доме прихожанина священник Иоанн Беллюстин описывает так:
«После священник не осмелься и толкнуться к нему с какой-либо нуждой, грубый отказ: ты не хотел почестить меня, так я не слуга тебе!»[3].
Священноначалие, естественно, видело в пьянстве зло и использовало для борьбы с ним меры дисциплинарных наказаний. Так, например, епископ Самарский Константин (Булычев) предлагал запретить духовенству распивать спиртные напитки в обществе прихожан. Он исходил из того, что официальный запрет даст священнику возможность уклониться от угощения:
«От духовенства должно потребовать, чтобы оно не учило только в храме, что пьянство нетерпимо в Церкви Божией, но и являло собственное в том убеждение всегда и во всем. Строжайшим образом должно быть воспрещено духовенству (и карательными мерами должно быть поддерживаемо такое запрещение) самому спаивать народ при помочах[4], которые без общего пьянства не могут состояться Строжайше должно быть воспрещено духовенству и участие в народном пьянстве. Участие духовенства в праздничном пьянстве народа неизбежно, если не будет духовенству вовсе воспрещено присаживаться при крестохождении и — из почтения к (пьяному уже часто) хозяину, чтобы не обидеть его, — выпивать хотя бы по 1 /12 рюмки в каждом доме. Пока этот принцип необижания будет допускаем, до тех пор известная картина Перова «Крестный ход в деревне»[5] не выведется в Православной Русской Церкви»[6].
Эффективность подобных запретительных мер вызывает сомнения. Ведь согласно Уставу духовных консисторий, «обнаруженный в нетрезвости» священнослужитель в первый раз наказывался епитимьей в монастыре на срок до трех месяцев, а во второй — «отрешением от места с переводом в причетническую должность вплоть до исправления»[7]. Однако серьезного влияния на ситуацию эти запреты не оказывали. Можно предположить, что пьянство священников производило шокирующее впечатление на сторонних наблюдателей, в то время как члены прихода в большинстве случаев не видели в этом ничего предосудительного.
При этом, по наблюдениям этнографов, нетрезвость священнослужителей допускается далеко не всегда. Если во время обхода домов прихожан отказ от спиртного воспринимается последними как оскорбление, то совершение таинств в нетрезвом состоянии крестьяне считали большим грехом. В некоторых местах крестьяне были уверены в том, что ребенок, которого крестил пьяный священник, попадает под влияние дьявольских сил[8].
Недостаточное противодействие священнослужителей народному пьянству дискредитировало православие в глазах представителей других конфессий:
«Каждый пастырь и миссионер знают, — говорил на заседании VI отдела Предсоборного присутствия М.А. Кальнев, — что все вообще сектанты ничем столько не упрекают православных, как пороком пьянства, что самые обращения сектантов в лоно Церкви часто бывают очень затруднительны только потому, что заблудшие, убедившись в истине православного учения, опасаются, как бы с переходом в православие, вследствие общения с людьми нетрезвой жизни, не начать самим вести подобную жизнь»[9].
Некоторые иноверцы были искренне уверены в том, что злоупотребление спиртными напитками является составной частью православного благочестия. Среди вопросов, которые готовящиеся к крещению мусульмане задавали туркестанскому миссионеру протоиерею Ефрему Елисееву, был и такой: «Где в русских книгах сказано, чтобы пили водку»[10].
Священнику было проще убедить прихожан вести трезвый образ жизни, чем самому отказаться от угощения, а пьющий священник не мог произносить проповеди против пьянства.
Удобной формой борьбы с алкоголизмом оказалось создание приходских обществ трезвости, члены которых обещали не пить в течение определенного времени. Отказ от спиртного, как правило, носил характер торжественной клятвы. Организаторами подобных обществ бывали как священники, так и миряне.
Основателем одного из первых обществ трезвости был С.А. Рачинский, привлекший в члены общества учителей и выпускников своей школы. 5 июля 1882 г. (день памяти Сергия Радонежского, именины Рачинского) после молебна члены общества дали обет не пить в течение всего следующего года. Каждый год 5 июля эта клятва повторялась. Первые годы в обществе было 50–70 человек, однако постепенно слухи об этой организации распространились по всей округе и к обществу стали присоединяться крестьяне соседних деревень, в результате чего от спиртного ежегодно отказывалось около 700 человек[11].
О создании подобных обществ регулярно писала церковная печать. Так, например, по сообщению Архангельских епархиальных ведомостей, общество трезвости было организовано в Борецком приходе Шенкурского уезда. Небесным покровителем общества был св. Серафим Саровский. Сюда можно было вступить на любой срок, обязавшись в течение определенного времени не пить. Каждый член общества произносил такое обещание:
«Обещаемся пред Господом Богом и пред иконой преподобного отца Серафима в том, что в течение избранного срока не будем пить спиртных напитков, и на том целуем икону преподобного отца Серафима»[12].
Некоторые молитвословия, читаемые при принесении обетов трезвости, утверждала высшая церковная власть. Так, например, в 1911 году Синод утвердил к печати и богослужебному использованию особый богослужебный чин «Молебное пение о страждущих пьянственной страстью (при обете трезвости)»[13] .
Не рассматривая вопроса о том, насколько эффективно такие общества боролись с пьянством, укажем лишь, что существование в приходе подобного объединения давало священнику полное право, не обижая хозяев, отказаться от предложенного угощения.
[1] Беллюстин И.С. Описание сельского духовенства. Paris, Berlin, London: Типография Д. Бера в Лейпциге, 1858 (= Русский зарубежный сборник. [Ч. 1. Тетр.] 4). С. 89)
[2] Макарова В.Ю. «Он хотя и выпивает, но не упивается»: отношение крестьян к пьянству священников // Сны Богородицы. Исследования по антропологии религии. СПб., 2006. С. 70–85. с .72.
[3] Беллюстин, с.90
[4] Речь идет об обычаях коллективной помощи общины своим членам, особенно — оказавшимся в трудном положении. Об организации помочей и связанных с ними обычаях см.:Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. М., 1986. С. 32–69.
[5] Василий Перов. «Сельский крестный ход на Пасху», 1861 г., Гос. Третьяковская галерея
[6] Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе. М., 2004. Т. 1. С. 495–496
[7] Устав духовных консисторий. Спб., 1841. С. 77
[8] Макарова, с. 81
[9] Журналы и протоколы высочайше учрежденного Предсоборного присутствия. СПб., 1906. Т. 1; 1907. Т. 2–4. Т 2. С. 15
[10] Елисеев. Е., прот. Туркестанская противомусульманская миссия. Место ее пребывания. Неотложные задачи миссии. Миссия в 1913 году. Б/м., 1914 [Оттиск из журнала «Православный благовестник» за 1914 г.].С. 4
[11] Рачинский. Из записок сельского учителя. СПб., 1890. С. 5–9.
[12] Орлов К. Доброе дело // АЕВ. 1906. № 11. С. 344–350, С. 345.[13] Хроника // ПЦВ. 1913. № 44. С. 1892–1894, 1893.
