Крестьянский быт и кабаки

из «Литовских епархиальных ведомостей», 1880 г.

Упразднение крепостного права, дарование помещичьим крестьянам прав человеческих наравне с другими сословиями, несомненно, принесло свои добрые плоды. К сожалению, вместе с благодательной свободой, так сказать, параллельно с ней, дана была другая свобода, крайне вредная как для экономического быта крестьян, так и для нравственного их преуспеяния. Свободу эту можно назвать кабацкою.

При крепостном праве народ имел над собой строгий, нередко жесткий надзор в лице помещика, управляющего, бурмистра, старосты и т.п. С уничтожением этого надзора народу предоставлено управляться самому собой. По нашему крайнему разумению, следовало бы в самое время освобождения от крепостной зависимости не только не открывать новых кабаков, но убавить по крайней мере наполовину уже существовавшие в то время, отнюдь не открывая их до тех пор, пока крестьянское самоуправление не установилось бы на прочных основах. Тогда, без сомнения, ведро вина не играло бы той первенствующей роли в крестьянских порядках, какую играет ныне; а можно опасаться, что оно будет играть роль еще большую, так как крестьяне привыкают к вину все более и более.

Счастливы сторицею те местности, где кабаки отстоят далеко один от другого: чем реже попадаются кабаки, тем лучше живется народу: в той местности больше спокойствия, порядка и довольства, поля тщательнее обработаны, пустырей не видать (я говорю про великорусские губернии, которые мне известны; избы, дворы хорошо покрыты соломой или тесом (где как принято), около изб все прибрано, все на своем месте; в огородах разведены гряды, засаженные овощами, скота на дворе, сколько может прокормить земля; лошадь сыта, сбруя на ней исправная, телега крепкая, колеса шипованные, корму: сена, яровицы, соломы – сколько может земля уродить при тщательной обработке и хорошем, по возможности, удобрении. На улице не видать и не слыхать ни драк, ни ругани…

Перейдем к другой картине, на которую нельзя смотреть, не надрывая сердца – к селению, где имеется кабак, или которое находится в близком от кабака расстоянии.

Войдем в простую деревню с кабаком или вблизи оного: плохо покрытые избы с плохими дворами, а часто и вовсе без двора; на улице, особенно в праздничный день, около кабака непременно есть валяющийся до бесчувствия пьяный. Затем брань, шум, ссора, часто драки и всяческие безобразия. Отцы пьянствуют, жены пьянствуют, дети пьянствуют. Разумеется, при таких порядках рождается и непослушание детей родителям, а то сплошь да рядом сын колотит отца, колотит мать, чего прежде и слыхом не слыхать было. Огороды не огорожены, гряды с овощами в плохом состоянии, скота мало, да и тот тощий; во всем хозяйстве видны беспечность, беспорядок. Около деревни много пустырей: поля не все засеяны, да без удобрения и посеянный хлеб плохой. Словом сказать, уже по наружному виду села можно узнать бесшабашность его жителей. Таких деревень ныне большинство, и при существующих порядках они будут еще более умножаться.

Особенно много бывает выпивки во время сенокоса, когда вся деревня работает вместе. Прибегают к продаже (за вино) разных уголков (клиньев) нескошенной травы то около речки, то где-нибудь в лесу; а сена между тем от продажи «уголков» становится все меньше и меньше. Осенью же мужик, видя, что сена накосил мало и что кормить скот будет нечем, продает корову. Таким образом, кабак постепенно вытягивает крестьянское достояние: меньше скота, меньше удобрения, естественно, что меньше уродится и хлеба. Деревня беднеет; поля истощаются от посева без достаточного удобрения; а если что и добывается от посторонних промыслов, то большею частью и проживается самым беспутным образом.

Нет сомнения, что дела в окружные суды поставляются большей частью кабаками; без них, можно сказать, не было бы и половины преступлений.

Все это результаты той пагубной «свободы», которая дана народу рядом с истинным благодеянием. Без этой «свободы напиваться» сколько бы отцов оставалось при своих семьях, сколько бы не было пролито слез, сколько бы людей не ходило по миру!

Кроме этого, пьянство имеет пагубное влияние на народное здравие.

Не говоря о прямых случаях смерти от чрезмерного употребления водки, сколько случается болезней и, так сказать, «косвенных смертей» от пьянства: болезнь желудка, белая горячка, простуды, отморожения членов, падение с высоты, утопления купающихся, увечья и, наконец, убийства; и все это совершается большею частью в пьяном виде, и всех случаев не перечтешь. Сколько людей умирает раннею смертью, не достигши зрелого возраста?

Наконец, один из грозных бичей наших – ежегодные пожары, тоже следует приписать большею частью огульному пьянству. Пьяный крестьянин неосторожно идет с огнем по двору, не принимая во внимание, что у него и под ногами солома, и над головой солома. Пьяный, куря табак, небрежно бросает окурки куда попало. В ссоре и драке пьяный скорей решится поджечь из мести. У пьяницы большею частью неисправна печь и т.д. Все эти причины много производят пожаров, и, не ошибаясь, можно сказать, что половина, если не более, пожаров происходит от кабаков: где кабаков менее, так и пожаров значительно менее.

Общий голос давно вопит об уменьшении мест продажи вина, и сам народ сознает, что таким огульным пьянством губятся лучшие его силы. «Вовсе ослаб народ», – есть обычное выражение даже самих пьяниц, искренно желающих уничтожения кабаков. Спросите любого: «Зачем ты пьешь?» – и вам ответит, что, мол, окаянного (то есть кабак) поставили: «И не пил бы; а то деньги как есть, и не пройдешь, чтобы не зайти».

Бедная деревня! Мало кому о тебе заботы! Жители городов, особенно столицы, и все власть имущие не видят ее; не видят они настоящего деревенского безобразия, не видят голодных, нагих детей, битых отцов и матерей, не видят нищеты, покосившихся, догнивающих изб, некрытых дворов, занесенных буграми снега, в которых в ненасытное время еле дышит полуживой скот… Бедная, заброшенная, развращаемая деревня! Даже самая крестьянская поэзия твоя уже отозвалась запахом вина: большая часть нынешних песен сложена о пьянстве, и под звуки гармонии пьяная толпа по всей России распевает эти пьяные песни… Горе тем, ими же соблазн приходит!

Александр Морокин