Вкус ананаса рассказать нельзя
Интервью с артистом Петром Мамоновым
Запись передачи «Дифирамб» на радио «Эхо Москвы» от 23.08.2014
СЕРГЕЙ БУНТМАН – Добрый день. У нас перенесена рубрика с воскресенья сюда, потому что… Уж я не знаю, можно было бы просто объявить, что в гостях у нас Петр Мамонов.
ПЕТР МАМОНОВ – Здравствуйте, дорогие, мои дорогие.
С. БУНТМАН – А можно, мы будем на «ты» в эфире? Потому что мы 150 лет знакомы, знакомы очень давно. И как-то так представлять себя по имени-отчеству и здесь на «вы» называть было неправильно, мне кажется.
П. МАМОНОВ – Да. Знакомы мы давно.
С. БУНТМАН – Лет 35.
П. МАМОНОВ – И подчеркнуть хочу – как бы это так выразиться? – с большой влюбленностью друг к другу, так как мы начинали заниматься одним и тем же делом, старались по мере наших слабых сил скандинавскую поэзию на русский язык переводить.
С. БУНТМАН – Британскую поэзию, английскую поэзию.
П. МАМОНОВ – И это было очень увлекательно.
С. БУНТМАН – Чудесное было время.
П. МАМОНОВ – И с любовью все это происходило. Подчеркиваю – с любовью. Это очень важный момент. Потому что если не любишь дело, то оно не выйдет.
С. БУНТМАН – Ничего не получится.
Сразу я скажу, мы затеваем еще одно дело на «Эхе Москвы», начинается буквально со следующей недели, в ночь со среды на четверг – пойдет программа Петра Мамонова. Пока на месте том, где Михаил Куницын ведет обычно свой «Винил». У нас так будет: пока Миша в отпуске, будет передача «Золотая полка», о которой мы поговорим сейчас тоже, Петра Мамонова. А потом, когда вернется раньше, чем четыре передачи пройдут… Они записанные, они специально записанные. Это не просто разговор в прямом эфире, а это записанные передачи с музыкой, которая с «Золотой», и там еще есть в запасе «Серебряная полка». А потом, я хотел сказать, что когда Миша Куницын вернется, он будет в 23, а в ноль-ноль будет вслед за ним программа Петра Мамонова.
П. МАМОНОВ – Хорошо. Я, наверное, расскажу вам слегка, как это все вышло.
Я сижу в совершенно роскошных условиях в деревне, мне там отвалили денег за эти все фильмы. У меня роскошная студия и огромная коллекция виниловых замечательных пластинок, шедевров мировой звукописи. Сижу я, у меня такое там креслице, строго в центре все. Я от каждой колоночки протягиваю ниточку к уху, чтобы у меня было абсолютно одинаковое расстояние от громкоговорителей. Вертушка у меня стоит в песке, это виброразвязка идеальная. Ну и так далее.
Сижу я в этом кресле, слушаю удивительный американский и английский винил. И стало мне жутко стыдно, ребята, что я вот так торчу, балдею в подвале этом, в деревне, сосны у меня – и никому я это не отдаю. Все опять себе, себе, себе! 63 года, а я все себе, себе! И я стал думать: как бы сделать так, чтобы не себе? Думаю: да надо… Имя у меня известное, я думаю, что любое радио… Тем более родное радио «Эхо Москвы», здесь я неоднократно бывал. И стал делать такие рассказы и передачи о музыке, о судьбе музыкантов. Назвал все это без ложной скромности «Золотая полка», как у Юрия Олеши. Помните, да?
Я слушаю, очень тщательно слушаю, часов по пять-шесть каждый день, и очень, так сказать, скрупулезный у меня анализ. И рассказываю вам на записи, на диске час. Сделал уже 12 выпусков, чтобы был целый сезон. Надеюсь, что будут раз в неделю эти рассказы. Вот такая идея.
С. БУНТМАН – Будет передача. И мы еще, конечно, повторим, проанонсируем, и будет в ноль часов. И начинается: «Как хорошее, так ночью», – Владимир нам пишет. Не забудьте: +7 (985) 970-45-45.
Говорить мы сейчас будем вообще про все: и про жизнь, и про прошлое, и про будущее – про что угодно.
П. МАМОНОВ – Владимиру отвечу. Извини, перебиваю тебя, Сережа. В наше время жуткое, в нашу жуткую эпоху, в которую мы все выросли, мы все слушали, был такой Уиллис Коновер, он начинал ровно в 12 ночи свой «Jazz hour» – «Час джаза».
С. БУНТМАН – Вот сейчас возрождение…
П. МАМОНОВ – И вот мы прилипали, именно в 12 ночи мы все прилипали.
С. БУНТМАН – Жизнь и нынешняя, и прошлая – в общем-то, она сложна. Я вопросы буду подряд.
Вот Таня пишет: «А мы с такой же влюбленностью к вам», – пишет Таня тут же.
«Петр Николаевич,– из Санкт-Петербурга задают вопрос, – вам запомнилась ваша роль в фильме «Пыль»?»
П. МАМОНОВ – В фильме «Пыль» мне запомнилась моя роль в смысле общения с замечательным режиссером Сергеем Лобаном. Он вел очень давным-давно такую передачу юношескую «До 16 и старше». И когда он там работал, это стала очень яркая такая программа. Я ее видел пару раз.
И вдруг он ко мне пришел и обратился, говорит: «Такой энергетики больше ни у кого нет. Только вы…» – всякие стал лестные слова говорить. Ну, мы, актеры, знаете, как? Нам чуть-чуть подмаслил – и все, поехало. Но это так, внешне. А внутренне мне было очень интересно. Как бы вам сказать… Меня всегда очень радует сотрудничество со всеми молодыми людьми: актерами по жизни, режиссерами. Я очень люблю вот эту 30-40-летнюю разницу.
С. БУНТМАН – А что она дает?
П. МАМОНОВ – Она дает какой-то контрапункт, высекается какая-то здравая искра. Потому что ребята сейчас намного лучше нас. Это такое стариковское…
С. БУНТМАН – Это редко приходится слышать.
П. МАМОНОВ – Стариковская такая сопля: «Вот, кого мы вырастили?» Ничего подобного! Я работаю в больших кино часто с молодыми людьми. Кино – это огромная группа. В частности «Пыль», была там группа – человек 30 ребят. Ну, он такой был малобюджетный фильм. А вот «Шапито-шоу» – там человек 150. Замечательные ребята! Никто не курит, не пьет, ни героина, ничего, все умные. Разве мы такими были? У нас постоянно: кухня, портвейн, «пушка – труба», «пушка – труба». С 11 утра я шел на Пушкинскую площадь, по 20 копеек на вино стрелял – и, доходя до «Националя», бутылка у меня уже была. И так лет десять я жил.
С. БУНТМАН – Я сразу спрошу. Как выйти из штопора удалось?
П. МАМОНОВ – Из штопора…
С. БУНТМАН – Совсем уже «земля близко», называлось.
П. МАМОНОВ – Скажу. Есть такая просто техника. Понимаете, в чем дело? Это я ко всем. У меня часто такие вопросики, SMS-ки: «Петр Николаевич, как бросить пить?» Я говорю: «Если бы я знал». Вот.
Мой любимый святой VII века Исаак Сирин пишет такую фразу: «Снедь нищих гнусна богатым». Если нам по своей жизни удастся найти что-то более высокое – вот это вытеснит. Потому что наша душа определенных размеров. Она – как троллейбус. Если, например, маленькому человеку заполнять ее добром, любовью, чтобы она была полным- полна, он выходит на улицу, в этот страшный нынешний мир – он защищен. Если там пусто, если нет папы, или им никто не занимается, или орут, он выходит – и тут же по причине нашего удобопреклонного к греху существа заполняется гадостью.
Я, когда мне открылся Господь (как уже всем известно, наверное, я уже всем это успел рассказать), лет в 45… Это произошло таким образом, что у меня была слава, деньги, жена прекрасная, дети. У меня ушел смысл жизни вообще, мне стало хоть в петлю. Внешние были условия идеальные все. Вот так. Но я стал искать, мне было 44 года. Я все-таки не считаю себя совсем тупым – и я стал искать. Мне было позарез, как будто я десять дней не пил. Вот так. И тогда Господь мне открылся. Ну, а дальше уже путь. Это к вопросу о пьянстве.
С. БУНТМАН – Это тоже состояние влюбленности, кстати.
П. МАМОНОВ – Давай не будем отвлекаться, а то я собьюсь.
С. БУНТМАН – Не будем, тем более что скоро перерыв будет.
П. МАМОНОВ – Состояние влюбленности бесконечное у Бога к нам. Мы его слабо любим. И понимаешь, как происходит? Когда стараешься чисто жить по мере своим слабых сил и исполнять заповеди, то приходит на помощь сам Господь – Духом Святым, нетварными божественными энергиями. И вот это ощущение, это знание общения с этим – оно вытеснило у меня… Это выше кайф, вот и все. Это кайф выше. Он безвредный, он бесконечный, двигаться можно без конца. И я в изумлении встал перед всеми этими вещами и стал карабкаться в эту сторону – не сразу, но постепенно. Дьявол ведь не может ничего дать, у него ничего нет.
С. БУНТМАН – Хотя он многое обещает.
П. МАМОНОВ – Конечно. Поэтому он говорит: «Давай, двинем, будем хорошо». Нет! У него этого нет, ему нечего дать. Дальше будет угол, тупик, депрессуха, суицид – вот что ему надо. Вот какая очень большая у нынешних молодых людей опасность, потому что, несмотря на все мои слова о том, что они лучше нас, они, конечно, страшно одиноки. И это, мне кажется, главная проблема.
С. БУНТМАН – Почему?
П. МАМОНОВ – Ну, потому что мир такой, более рассыпанный, «Лего» такое, знаете, все по кусочкам.
С. БУНТМАН – Несобранное «Лего».
П. МАМОНОВ – Тут комплекс причин, мы их сейчас все не откроем. Но мне кажется, что самое простое, что в тяжелых условиях все лучше. У меня есть маленькие книжечки такие, я там пишу.
С. БУНТМАН – Закорючки.
П. МАМОНОВ – «Чем хуже условия, тем лучше коты». Вот. Начинаешь их меньше кормить французским кормом, не покупать за 5 тысяч рублей ему домики, смотришь – какой он, вся шерсть у него лоснится! Так и мы. Жили мы в ужасе, вспомни. Ты чуть помладше, я старше, но все равно мы одинаково этот ужас застали, эти жуткие «golden sixties» («золотые шестидесятые» — прим. ред.), которые все хвалят, когда мы прямо на Пушкинской трахались.
С. БУНТМАН – Я их пролетел. Мне повезло, я помладше, я их пролетел.
П. МАМОНОВ – Это ужас! Не дай, Господи!
С. БУНТМАН – У меня были «жуткие seventies» («семидесятые» — прим. ред.), которые были еще веселее.
П. МАМОНОВ – Еще круче.
С. БУНТМАН – Еще веселее.
П. МАМОНОВ – Тогда вообще болото было.
С. БУНТМАН – Ой-ой-ой! Честно говоря, даже моду 70-х, я к ней сразу…
П. МАМОНОВ – Да. Вспомни, какой это был ужас.
С. БУНТМАН – Что-то такое не мое.
П. МАМОНОВ – Эти яички обтянутые. А сейчас говорят, что сейчас вот одеваются, как девушки. Да вам и не снилось, как наши девки одевались!
С. БУНТМАН – Это точно. Перерыв на пять минут, чтобы вы об этом подумали (и о многом другом). Послушаем новости, а потом продолжим программу с Петром Мамоновым.
НОВОСТИ
С. БУНТМАН – Петр Мамонов у нас в гостях. Ведет программу Сергей Бунтман. Здесь продолжается полемика после того, Петя, что ты сказал. Здесь вот что говорят: «Мамонов очень точно назвал религию высшим кайфом. Один наркотик сменил на другой, один обман сменился другим», – пишет Нэнси.
П. МАМОНОВ – Ну, Нэнси, вкус ананаса рассказать нельзя, его надо попробовать. Употребляя такие словечки как «кайф» – это я для ясности. Потому что все мы сладколюбцы, все мы сласти любим. Любим, чтобы нам было хорошо. Настоящее, истинное, правдивое «хорошо» я нашел в Боге, лично я. Я никого никуда не агитирую, я рассказываю только так, как у меня произошло.
И это общение с Богом, с его нетварными божественными энергиями в меру моих слабых сил постепенно стало вытеснять все, что этому противостоит. Ведь что такое грех? Грех – это стена, разделяющая нас с Богом. Я ананас попробовал, и хочу теперь быть с Богом. Это не исключает всяческие падения, выпивания литра вермута из горлышка сразу. Бывает всякое, но я знаю уже, где мне хорошо, правдиво, чисто. Я – лично я, Петя – хочу туда. Вот. Лично я выбрал: я хочу туда.
С. БУНТМАН – Петя…
П. МАМОНОВ – Не говоря уже о том (Сережа, извини, это, мне кажется, важная тема), что я верю всем этим людям, которые кровью расписались. Вот у нас не так далеко 30-е годы, когда надо было сказать одно слово: «Бога нет». Сказали человек пять, остальные легли все тысячами. Я им верю. Я верю апостолу Петру, которого прибили к кресту вниз головой. Он сказал: «Я недостоин, чтобы как Спаситель». Я им верю, они расписались кровью за эту веру.
И я стал идти и пробовать. Это, знаете, как мне в 50 лет подарили компьютер, и я думал: никогда, ничего! Начал стрелочку двигать – оказывается, работает. Так и тут. Святых отцов читаешь, а они мне говорят: «То-то, то-то». Начал пробовать – это работает, ребята, и это приносит (на нашем сумрачном языке) кайф! Поэтому это не «один кайф – замена другого». Это замена лжи на правду. Я окончил.
С. БУНТМАН – Здесь, мне кажется, главное заблуждение – это то, что все всему равно. Все всему равно: героин равен религии и так далее. Это неправда, просто-напросто.
«Одна фраза Петра сильнее суточной проповеди. Зацепило. Влад (атеист)». Потрясающие совершенно вещи!
Спрашивают с другой стороны совершенно в Интернете. У нас был вопрос, когда… Друзья мои, я оцениваю ваши подвиги, как вы боретесь с непониманием нового сайта. И поэтому совершенно понятно, что, бывает, и по 50 раз задаете один вопрос, это не со зла и не спам. Просто вы не видите, что уже вопрос задан. Все. Мы работаем над тем, чтобы было все понятно.
Так вот, говорят: «А зачем обязательно во что-то верить?»
П. МАМОНОВ – Ну а иначе смысла жизни нет. Делать из еды вторичный продукт – это слабая задача. Или говорят: «Детям». Вы знаете, что ни одного нет мирового состояния, которое перешло бы к внукам. Ну, к детям еще было, а к внукам уже нет. Значит, это тоже все иллюзия.
Человек, приди сегодня на кухню вечером, на табуретку сядь, головку руками обхвати и задай себе один-единственный вопрос: «Зачем я живу? Зачем я прожил этот день?» Ответы, которые дает наша вера, меня не то, что устраивают, они меня, как мы выражаемся, «вставляют». Если ты прожил день, и никому от этого не было хорошо – ты прожил день зря.
С. БУНТМАН – А вот скажи…
П. МАМОНОВ – Но каждый день… Вот можно вымыть одну посудную тарелку вместо того, чтобы мать: «Вымой посуду! Вымой посуду!» Но каждый день этот шаг – вот христианство. Вот оно! Это вынести ведро, это смолчать, это дать Сереже наконец-то сказать (J). Это каждый день вот это.
С. БУНТМАН – Петя, я как раз о том же. Потому что вот когда ты говорил, что это вывело действительно (я это помню очень хорошо) из жесточайшего совершенно штопора, из такого невозвратного пике, просто с ревом мотора было…
П. МАМОНОВ – Бог, он есть.
С. БУНТМАН – И, срезая маргаритки, просто удалось вырулить из этого. Но сколько людей не вырулили… И при этом, знаешь, я бы сказал, что они производили, очень многие из них производят впечатление людей вполне религиозных, вполне верующих, как это очень любят говорить сейчас, воцерковленных. Они соблюдают все, они ходят, куда надо.
П. МАМОНОВ – «Глубоко верующих». Говорят: «Так глубоко, что и не видно».
С. БУНТМАН – «Так глубоко, что и не видно»… В этом, мне кажется, проблема. Ты знаешь, я очень много слышал от людей, которые с огромной охотой входят в различной степени богословский разговор, рассказывают, что правильно, рассказывают, что неправильно. Но сделать простое… Вот, с ведром ты абсолютно прав.
П. МАМОНОВ – Я тебе дам простой ответ на этот вопрос, как нас и мудрые учат, и я сам тоже на этот счет думаю. Гораздо легче это все – богословствовать, умные разговоры вести, соблюдать все обряды, посты, все правильно делать – чем воевать против себя любимого. Мы готовы все выполнить, все сделать: вставать в храм, ездить в паломнические поездки… «Батюшка, курить бросить не могу, – приходит, вот такая шея. – Не могу!» Вот что происходит.
Потому что христианство – это жертвенная любовь к людям. «Садись, пять!» И все. Если ты от себя любимого ничего не отрываешь, если ты не меняешься, твоей семье не становится лучше – да хоть обходись в этот храм, хоть обстойся. Приходится менять себя, жизнь менять.
С. БУНТМАН – Ты знаешь, что даже вот…
П. МАМОНОВ – Извини, закончу.
С. БУНТМАН – Да, закончи, пожалуйста.
П. МАМОНОВ – Как бы наукообразие. «Покаяние» – в переводе с греческого «метанойя». Это не исповедь, это не перечень грехов, это изменение мыслей. То есть надо всего себя развернуть в сторону Евангелия.
С. БУНТМАН – Ты знаешь, сколько есть на свете людей, которых мы не видели, которые просто даже и не подозревали о том, что они что-то делают праведное, замечательное. Сколько мы видели, когда живали в квартирах в старые советские времена. Женщина, которая работает, ходит, воспитывает детей…
П. МАМОНОВ – Безотказные люди.
С. БУНТМАН – …Терпит, что муж делает и так далее, которая все это делает всю свою жизнь. И она абсолютно не знает, что это ее какой-то подвиг, поступок мученический.
П. МАМОНОВ – Два ответа тебе сейчас дам, коротких.
С. БУНТМАН – Давай.
П. МАМОНОВ – Первое. В лесу растет прекрасная елка: пушистая, ветви, шишки, всё. Но она Царствие Божие не наследует. Второй ответ. Понимаешь, вот ты отец, у тебя родился хороший сын, который умный, слушается, все прочее. Что тебе надо, чтобы он двинулся дальше? Если ты родился, эта женщина родилась такой (генным образом или как-то), всю жизнь так действует – в чем ее заслуга? Богу нужно, чтобы мы его любили, то есть жертвовали чем-то ради него. Вот что нужно отцу.
Вторая сторона. Чечня, восемь ребят. Стоит один, выдернул из гранаты чеку – вот она вертится, сейчас она взорвется. Полковник, коммунист, никогда в церковь не ходил, «Отче наш» не прочитал – брюхом на эту гранату – его в куски – все живы.
С. БУНТМАН – Все живы…
П. МАМОНОВ – Вот он – пулей в рай. Вот что такое христианство! Это жертвенная любовь ради ближнего. Всё. И церковь, и книги, и богословие – это всё средства, чтобы быть таким. Вот и всё.
С. БУНТМАН – Вот пишет нам еще Денис: «Ваш Бог – это костыль. Когда Бог – костыль, то его только используешь, но понять, что он такое, не стремишься».
П. МАМОНОВ – Костыль… Любить костыль – это очень убого как-то. Для меня Бог – это Высшее Существо, которого я вот за эти 20 лет, что я с Ним пытаюсь жить, Он мне открывался, и я Его полюбил. Больше всего на свете я Его люблю. Другое дело, не получается у меня ничего. Чтобы вам сказать, что больше всего на свете я люблю свой костыль – бывает так. Бывает, что нищий больше всего на свете любит свою последнюю рубашку, и он гораздо жаднее, чем Онассис.
Поэтому вы так ловко сказали, но вы же понимаете, что это так, ну, прикол. Бог – это не костыль, это любящий Отец. А отец, конечно, и поможет. Но он не затем… Бог – это не служба быта, это не чтобы нам помогать. Нам надо за эту жизнь научиться соответствовать Царствию Божию – тогда мы в него войдем. Ничего заслужить нельзя. Царствию Божьему можно только соответствовать. Соответствовать как? Выслушать, постараться объяснить, не обидеться, позвонить, наконец, этой Зинке, с которой пять лет не разговариваем неизвестно почему, и сказать: «Зина, давай завяжем уже это». Вот.
С. БУНТМАН – «Чем заниматься этими…»
П. МАМОНОВ – А представляете, если бы каждый был… «На тебе», – говорит. «Нет, мне не надо, отдадим Ивану Сергеевичу». А Иван Сергеевич говорит: «Нет, Клаве отдадим». Какая была бы жизнь! Вот что нам Христос предлагает: жить в любви. Разве это плохо? Какие тут костыли?
С. БУНТМАН – Ну, вот говорят, что… Здесь несколько есть таких вопросов, когда говорят: «Вот это жесткое отношение без любви…. Уж лучше быть атеистом, чем тем, кто считает себя верующим и всех остальных проклинает». Вот так, скажем. Наказывает, кричит, что надо того наказать, того наказать…
П. МАМОНОВ – Совершенно верно. А еще хуже, когда из храма приходит и говорит: «Опять не убрано дома, никто у меня не молится!», – со стола скатерть смел… Скорее бы ушел такой верующий. Вы абсолютно правы, что лучше бы читал газетку, смотрел бы программу «Время» – и был бы гораздо ближе к Богу. Настаиваю я на своем: это не есть вера. Вера, как сказано было раньше – это изменение себя в такую сторону, чтобы со мной было всем хорошо.
С. БУНТМАН – Ты знаешь, возвращаясь к самому началу… Я вот недавно взял и почитал, сделали замечательную книгу, французы сделали. Они взяли: один ученый, один поэт. И они сделали новый, совершенно изумительный и странный перевод Библии. Они вот на каждую книгу сели: несколько ученых и обязательно поэт должен быть.
Так вот, когда я сейчас прочитал их замечательные тексты, которые они сделали – те же, которые я знаю с детства – я увидел (вот в Новом завете), какое там напряжение всего! Я прочитал Евангелие от Иоанна – какая драма, какое напряжение! Все Евангелие от Иоанна – это напряжение непонимания, абсолютного непонимания!
П. МАМОНОВ – Да и все Евангелие.
С. БУНТМАН – Абсолютное непонимание: «А почему так?» – «Хорошо, я объясню по-другому. Хорошо, я объясню по-другому! Хорошо, давай сделаем по-другому». Это очень простые слова-то.
П. МАМОНОВ – А как Он им говорит: «Меня завтра распнут на кресте и забьют, оплюют». А эти посоветовались и говорят: «Слушай, можешь нам сделать… Когда ты во славе придешь, я сяду справа…»
С. БУНТМАН – Да-да-да.
П. МАМОНОВ – Понимаешь?
С. БУНТМАН – «Сразу давай договоримся».
П. МАМОНОВ – Поэтому непонимание – да. И вообще нам сказано: «Посылаю вас, как малое стадо, как овец среди волков», а не «С волками жить и по-волчьи выть». Вот в чем дело. Но смотрите, 12 простых мужиков… Кто такой был апостол Петр? Рыбак галилейский.
С. БУНТМАН – Рыбак. И брат его рыбак.
П. МАМОНОВ – Мы бы сейчас сказали: «Лимита».
С. БУНТМАН – Абсолютно.
П. МАМОНОВ – Безграмотные люди переквасили весь мир. Все, что мы имеем, вот все технологические приколы – это все следствие христианской культуры.
С. БУНТМАН – Там есть замечательный момент в «Деяниях»…
П. МАМОНОВ – Вот как 12 мужиков переквасили весь мир. Почему? Потому что Дух Святой в виде огненных языков на них опустился – и они стали другими людьми.
С. БУНТМАН – А сколько стоило объяснить, что такое Дух Святой?
П. МАМОНОВ – Вот что может каждый из нас – стать другой личностью. Не в смысле задатков, особенностей, а святым. «Вы сограждане святым и свои Небу», – апостол Павел сказал. Я книгу откладываю и думаю: ничего себе! Вот это кайф, вот это крутизна! На звездное небо – раз! – а там все крутится, там все… Думаю – ой! И что я дальше говорю? Что это костыль или что-то? Я говорю: «Слава тебе, Боже! Как ты велик! И даешь это мне ощутить, понять. И я вот стою тут, маленький муравей, и могу вместить это все». И это удивительное дело. Рекомендую попробовать.
С. БУНТМАН – Дмитрий из Самары говорит: «Легко рассуждать о высших материях, сидя в достатке. Пришли бы вы к Богу, если бы не добились многого?» – Извините, Дмитрий, я не очень хорошо тут вижу. – «С уважением, Дмитрий из Самары».
П. МАМОНОВ – Да многие приходят. У нас редко кто приходит в храм по любви к Богу. Приходят, как правило, от горя. Я такой уж достаточный был. Я пил водку каждый день, у меня был полный тупик, никакого благополучия у меня в жизни не было. И вот я от этого стал задыхаться. И, как правило… Ну, как тебе сказать? Это вопрос-то досужий, это все какие-то вот попытки уколоть, найти какой-то изъян в наших разговорах.
С. БУНТМАН – Нет, мне кажется, что…
П. МАМОНОВ – «Костыль». Как-то я не вижу желания понять. Вот дядька взрослый, все-таки жизнь я прожил, доказал свою честность своими работами, но вряд ли я тут вам что-нибудь заправляю, лапшу вешаю.
С. БУНТМАН – Мне кажется, что совершенно искренне люди пытаются проверить.
П. МАМОНОВ – Разобраться, проверить.
С. БУНТМАН – Проверить, разобраться.
П. МАМОНОВ – Для этого надо пробовать самому. За 40 минут радиопередачи… Мне Павел Семенович Лунгин говорит: «Ты сейчас только никого не обращай, пожалуйста, в свою веру. Скажи по существу».
С. БУНТМАН – А вот по существу здесь Дмитрий спрашивает. Ему кажется, что исчезло такое понятие, как репутация и борьба за нее.
П. МАМОНОВ – Репутация и борьба за нее? Ну, и слава Богу, я бы сказал.
С. БУНТМАН – Почему? Репутация – это замечательная вещь.
П. МАМОНОВ – Смотри, давай… Мы – журналисты, да? Я работал в журналистике тоже долгое время. Вот случай. Один мой товарищ говорит: «Попал как-то на Пушкинскую (площадь) в 5 утра летом, давно не был. Это караул! Девки просто голые ходят, и одни публичные дома. Пушкин этот стоит, и вокруг…» Я говорю: «Да. Неужели?» Как обидно это, да? Можно так, да?
С другой стороны, жена у меня едет по Киевскому шоссе, где «Внуково», как раз в тот самый момент, когда падает самолет. Это было год, что ли, назад. И прямо она видит это пламя, и самолет над ними прямо падает. Вот эти все, которые на Пушкинской в казино, в публичных домах, голые девки – они все же едут, эти же все едут. Машины остановились все, и все люди – женщины, дети, старики – все бросились в горящее пламя.
С. БУНТМАН – Ага. Ага!
П. МАМОНОВ – Вот как мы еще живем.
С. БУНТМАН – Да!
П. МАМОНОВ – Поэтому, как тут ответить? Никаких однозначных нет ответов.
С. БУНТМАН – У нас когда была в метро катастрофа, мальчик… Мы прошли бы мимо него 500 раз и сказали: «О, гопота какая-то непонятная совершенно». Мальчик, который рассказывал вот этим своим языком: «Ну, я тут пошел, я тут помог, тут вытащил, тут отжал локтем». Ну, рассказывает простую вещь, которую он сделал. Это простая вещь совершенно. Таких простых вещей везде полно.
П. МАМОНОВ – Вот Москва, уж как я ее люблю – 20 лет я здесь не живу. Родился на Большом Каретном, в центре все это было. Вот, приезжаешь из деревни в Москву. Первое, конечно, такое, что вот на Пушкинской площади голые, и это все, заклеили все рекламой. «Ничего подобного!» – говорю я себе. Мои вот эти москвичи так же в 7 утра в троллейбусе едут, так же заводы работают, так же все идут. Их просто не видно. А пена вся всегда наверху.
С. БУНТМАН – Конечно.
П. МАМОНОВ – Поэтому я полон оптимизма по поводу жизни нашей страны. И вот с таким оптимизмом я вам предлагаю свою программу «Золотая полка» о всяких старых интересных и удивительных музыках. И судьбы этих людей, музыкантов, чрезвычайно поучительны и жутко интересны, позитивно очень действуют, что есть на нынешнем этапе развития нашего общества… Как мне кажется, наша задача – позитив, оптимизм, надежда, ну и, конечно, «сам не плошай». Да?
С. БУНТМАН – Именно так. И я напоминаю, что первые четыре выпуска этой программы (дальше мы разберемся) будут, начиная со следующей недели, в ночь со среды на четверг в ноль-ноль. Сразу предваряю ваш вопрос: когда Михаил Куницын вернется из отпуска, если они совпадут по времени с программой Петра Мамонова…
П. МАМОНОВ – Как-нибудь подвинемся.
С. БУНТМАН – Да, тогда мы сделаем: в 23 часа будет выходить Миша Куницын и в ноль часов программа Петра Мамонова «Золотая полка». Петя, спасибо большое.
П. МАМОНОВ – Спасибо, Сережа, и тебе.
С. БУНТМАН – И мне кажется, что здесь даже вот эта полемика и о самоощущениях, и о жертвах, и о вере, и о неверии – она правильная. Здесь очень много всяких SMS. И мне гораздо больше нравится, что мы говорили по сути, а не начали перечислять старые, новые достижения, а как было это, а как было то, роли, музыку и так далее. Это все – часть одного большого, и вся жизнь (и прошедшая, и предстоящая).
П. МАМОНОВ – Я расскажу маленький анекдот в конце, который я рассказываю обычно вот на эту тему. Меня спрашивают: «Ну, опять Петр о Боге и о Боге все». Конкурс акынов. Выходит молодой и шарит по грифу туда-сюда – блестяще у него выходит! Старик на одной ноте – бам, бам, бам! Ему говорят: «Ну что ты – бам, бам? Смотри, как тот шарит». Он говорит: «Он ищет, а я уже нашел». Так и я. У меня все в одном месте, все в одном месте: Господь, Господь, Господь… Поэтому не обижайтесь слишком.
С. БУНТМАН – Спасибо, Петя! Петр Мамонов в нашей программе.
