Встреча БТр с «Молодежным кругом» - Братство Трезвение

Встреча БТр с «Молодежным кругом»

Встреча братства «Трезвение» и Молодежного круга началась с совместного богослужения и проповеди. Затем перед докладом, которое традиционно на встречах БТр следует за богослужением, было немного времени для свободного общения и нескольких вопросов. После рассказа о выставке, подготовленной братством, прозвучал первый вопрос.

Меня зовут Антон, я из Молодёжного круга. У меня вопрос — Как братство «Трезвение» отвечает на вызовы современности? Ведь помимо алкоголизма и наркомании есть ещё болезни современности, это — игромания и интернет-зависимость.

Мария Зиатинова:

Скажу вам честно, мы эти темы еще всерьез не рассматривали. Мы, конечно, знаем о таких зависимостях, сталкивались с ними не раз, ведь у многих есть дети и внуки, склонные к такого рода зависимостями… Но, может быть, вы нам поможете в этом разобраться.

Мы молимся, конечно, за них, ходатайствуем. И я знаю, что в братстве, по-моему, в Георгиевском, была такая встреча, братский день на эту тему.

Ирина Богатова:

Я как раз из Георгиевского братства. Если говорить коротко — мы пришли к пониманию того, что духовный смысл зависимостей, духовные проблемы, они одинаковы при любой зависимости. Человек перестаёт принадлежать себе, теряет свободу, теряет возможность свободно выбирать, где ему быть, с кем быть, куда ему пойти и т. д.

Мария Зиатинова:

Думаю, это повод нам с вами ещё раз встретиться и поговорить на эту тему.

«Жизнь с зависимым человеком — что это такое?»

Наталья Никулина, психолог, член братства «Трезвение»:

Мы все стоим перед необходимостью разобраться, откуда берётся зависимость, что с ней делать, как нам по-христиански относиться ко всему этому, как нам выправлять отношения с зависимыми. Я немножечко расскажу в целом, что такое зависимость.

Для начала важно понять, откуда берётся зависимость. Кажется, что она возникает из-за какой-то очень сложной для человека ситуации и всё дело в том, что человеку просто не повезло. Если бы люди вокруг были более внимательными, то и зависимость бы не возникла. Психологи говорят, что это — особые отношения в семье, которые складываются в течение жизни нескольких поколений. Зависимость не возникает случайно. Есть сам зависимый, а вокруг него родные, которые привыкли строить с ним отношения, исходя только из его зависимости. Таких людей именуют созависимыми. Обычно такая семья живёт в тяжёлой ситуации и выхода не видит. Помощь зависимому, уговоры, обещания, угрозы ни к чему не приводят. Изменить ситуацию можно только открывая её Богу, ходатайствуя за зависимых близких и принося покаяние за грехи, которые разрушают и близких и наши с ними отношения.

Сказать такое легко, а как это происходит в жизни? Прежде всего, кто-то из семьи должен решиться взять на себя ответственность за ситуацию. В этом для нас одно из проявлений трезвенного отношения к зависимости. Да, это трудно и больно, это — стояние на Голгофе (Христос на Голгофе висел на кресте, а у Его креста стояли Мария и Иоанн), от которого христианин не может отречься. Мы сталкиваемся со злом, оно действует в зависимом человеке и влияет на всех вокруг. Нам хорошо виден чужой грех. Сам вид пьяного человека провоцирует на осуждение, но именно это и показывает нашу причастность ко греху, и единственно правильная реакция — хождение путём святости.

А что это за путь? Одна женщина рассказывала, что когда она была на исповеди у старца Алексия Зосимовского, тот, вместо того чтобы что-то объяснять ей, заплакал над её грехами, и это произвело на неё сильнейшее очищающее действие. Если сможешь заплакать над увиденным чужим грехом, то прикоснёшься к святости, станешь на её путь. Если же нет — грех будет влиять на тебя самого, хотя бы ты и ненавидел этот грех, потому что через грех действует зло. Без осознания этого нет трезвения, а есть только провалы в собственной жизни, из которых в одиночку не выбраться.

Что же будет трезвенным? Трезвенным будет принятие своей ситуации и благодарность Богу за то, что Он даёт силы жить с этой бедой, когда всё плохо, когда трудно найти выход, и знаешь, что так может быть до конца жизни. Но есть братство, есть поддержка, есть молитва. И это — большой дар Бога нам. Каждый из нас в трудной ситуации не один, и за это мы благодарим Бога.

Ещё одной стороной трезвения является понимание, где ложная ответственность за зависимого человека, а где настоящая. Созависимость — это проявление ложной ответственности, когда родные хотят всё проконтролировать в жизни зависимого человека, полностью отвечать за него, и это — тупик. Про освобождение от зависимости методички нет, но есть совместный поиск личной и братской ответственности. И тогда можно находить выход из той или иной ситуации, не ожидая мгновенного результата, не впадая в чувство вины, не подавляясь им.

Поиск воли Божией и готовность принять её и есть несение креста. С пьющим можно о чём-то договориться, установить определённые границы, и очень важно самим никогда их не переступать, не допускать лжи. Важно уважительно принять право человека решать свою судьбу, выбирать, как жить, и не устранять самим последствий его действий, дать ему самому с ними разобраться. Такое отношение и такой поиск воли Божией и есть самая крутая аскетика — постом, молитвой и отказом от своего. Здесь хочется вспомнить цитату из священного писания: «Любовь не ищет своего» (1 Кор 13:5).

Трезвение необходимо и в помощи друг другу. Надо научиться жить без зависимых отношений, научиться строить дружеские, открытые отношения. Нетрезвенные отношения с зависимым близким делают и другого человека несвободным. Получается, что не он решает, что для него главное, а что нет. Как будто близкий ему зависимый человек распоряжается его жизнью. Вернуться к свободе необходимо и тому, и другому. Без доверия Богу, без помощи братьев и сестёр это невозможно.

Христианину нельзя отречься от отношений со Христом, от личного и общебратского призвания, связанного с церковным возрождением. В братских отношениях, если они церковные, нет рабской зависимости. Можно увидеть свои грехи, грехи своей семьи, принести Богу покаяние и научиться строить другие отношения, жить и общаться по-другому. Духовный путь трезвения содержит в себе много искушений, связанных с зависимыми отношениями. Прошло много времени, пока мы в братстве смогли увидеть и назвать наиболее важные из них, смогли увидеть их в своей жизни. Это и ложная значимость своей роли в жизни зависимого, и искусственная роль жертвы, и ложная надежда на то, что можно спасти своего близкого своими усилиями. Есть склонность к духу обиды и унынию, к страхам, к провалу в пустоту. В братстве мы много об этом думали, рассуждали. Казалось, что с контролем зависимого человека ничего невозможно сделать. Он всегда присутствует, и человек ничего с этим не может поделать. Мы в группе долго об этом молились, говорили, и снова и снова попадали в ту же ловушку. А потом появились силы и понимание, как уходить от тяжёлого для обеих сторон контроля. Господь даёт это, но не без наших усилий. Братья и сёстры делились, как у них получается изменить домашнюю ситуацию, как получается у зависимых бросить пить. И это — радостные, вдохновляющие свидетельства. Богу надо дать действовать, и когда так получается, это для всех большое вдохновение. Мы стараемся нашим опытом делиться, так как многим людям кажется, что ничего сделать нельзя. Есть и другие ситуации, когда изменения идут с большим трудом, или не идут. Зависимые могут умереть, могут с чем-то не справиться. В жизни братства есть разный опыт, но что бы с зависимым человеком ни происходило, надо постараться не отделяться от него, продолжать общение, молитву, быть живым и искренним.

И в конце своего доклада я хотела бы прочитать два свидетельства, когда брат и сестра делятся тем, что происходит в их жизни, как они справляются с какими-то непростыми для себя ситуациями. Вот первое свидетельство:

 «В проблеме взаимоотношений с родителями может быть важен вопрос: какое может быть достоинство у человека, который пьёт, сам себя не уважает и вытворяет такое, о чём вслух не говорят? Поневоле встанешь в тупик, если бы не этические нормы. Нас родители никогда не оставляли голодными, мы не замерзали, о нас заботились. И мы должны также вести себя по отношению к ним. Но это всё — Ветхий Завет. Новый же в том, чтобы идти на глубину в общении с родителями, иначе может возникнуть страшная вещь — формализация отношений.

Я с 15 лет в суворовском училище, потом — самостоятельная жизнь, и в какой-то момент отношения с родителями стали формальными. Раз в две недели я созванивался с ними, и всё. А когда началось углубление этих отношений, оказалось, что мне это сложно. Сложно выявить то, о чём стоит поговорить, найти общие точки соприкосновения. Это — труд. У христиан любовь дружественная, в ней нет ничего формального. И с родителями бы так подружиться! Но если внутри всё сопротивляется этой мысли, то приходит другая, что родители становятся некой обузой, а это — ещё хуже. Вот и настраиваешь себя на длительное молитвенное усилие чтобы не останавливаться и идти до конца».

 И ещё одно свидетельство:

«Мой отец пил. Он умер на работе, и я его увидела только в морге. А когда вышла из больницы, то в книжном киоске напротив мне бросился в глаза огромный календарь со Спасителем. Наверное, главное — это увидеть Бога в своём отце и поступать с ним, как сердце подскажет, с любовью, а не только подружиться. Господь мог из камней сделать себе детей, но он дал и нам предков, на которых мы внутренне хотя и не похожи, но с которыми крепко связаны. Когда умирала мама, мне пришлось ухаживать за ней, мыть её, поднимать на руки. И я поняла, что теперь я родитель для своей матери и могу послужить ей, как когда-то она мне. Мы все едины, мы все — одна кровь. Нужна любовь, а без любви — какая вера? Невидимые духовные нити связывают нас».

На этом я бы хотела закончить свой доклад. Спасибо.

Меня зовут Маша, у меня вопрос о человекоугодничестве. Как это проявляется в отношениях с зависимым и что можно этому противопоставить?

Наталья Никулина:

Это, действительно, один из центральных моментов, потому что в жизни созависимого поддаться человекоугодничеству — самое серьёзное искушение. Ты как бы оказываешься на месте Бога: я для него всё могу сделать, я его могу спасти, я за него могу всё решить. И кажется, что это — человеколюбие. И в отношении к зависимости, которое свойственно и самому зависимому и его окружению, есть вот эти подмены, которые человека делают абсолютно несвободным, он действует как бы в каких-то вынужденных обстоятельствах. Если я соглашаюсь на человекоугодничество, то я теряю свободу братской жизни. Я не смогу ходить на встречи, у меня будет всё время что-то случаться, я буду привязана к зависимому человеку, и это — тупик.

Ирина Зиновьева (БТр-4):

Любая зависимость возникает у человека тогда, когда у него внутри пустота, духовная пустота. И он находит себе разные лекарства. Это могут быть наркотики, интернет, алкоголь, это могут быть даже чревоугодие и любое ублажение себя, это может быть всё, что угодно. Очень много зависимостей, которые даже ещё не все определены. Но все они от одного корня. Это — духовная пустота. И что с этим делать? Человек обычно в этой пустоте одинок, он один, и ему нужно каким-то образом протянуть руку, ему нужно каким-то образом доказать, что если он не принимает руку человека, то уж Божью руку он точно может принять. Это очень сложно, для этого нужна чистота, нужна честность, и прежде всего того человека, который хочет помогать. Это возможно только в среде церковной, потому что себя нужно постоянно контролировать, свою совесть, свою честность, потому что часто люди, которые живут с зависимыми, они сами могут и раздваиваться, и сомневаться, и тогда уже от них помощи никакой. А если человек в церкви, у него как бы есть источник, который даёт ему энергию, энергию этой любви, которой он может поделиться, тогда Господь ему помогает через молитву. Чем тяжелее зависимость, тем больше и глубже должна быть молитва у человека, который хочет помогать, и у того человека, который хочет избавиться от своей зависимости.

Сергей Шинкевич (БТр-4):

Я, наверное, соглашусь с Ириной по поводу духовной пустоты, я тоже хотел об этом сказать, и о грехе человекоугодничества. Дело в том, что решать чужие проблемы гораздо проще, чем свои. Есть даже такой термин «треугольник созависимости»: спасатель, преследователь, жертва. Родственник сначала спасает, потом начинает ругаться, в ответ получает соответствующую реакцию… Это всё бесконечный дурной круг, и ситуация становится только хуже. Почему-то люди не задаются вопросом, что зависимый человек — он взрослый, он сам в состоянии о себе позаботиться. И помочь человеку можно только в том случае, если он хочет этой помощи. Это очень трудно — отпустить ситуацию. Ну пусть человек живёт, ну что сделать, он имеет право и на этот дурной выбор, как это ни странно, может быть, звучит. Я просто знаю реальный случай: мама давала своему сыну постоянно деньги на проездной. Дня на два, потом он терялся, и всё время был пьяный. А она никак не может понять: это же какая-то маленькая сумма – на проездной, а если не давать, то на что он ездить будет? Вот это очень трудно, прервать эту дурную бесконечность, но это возможно. И продолжая мысль Ирины о пустоте, я просто хотел сказать, что реабилитационные центры в Европе, в США, они общие для всех. Там и алкоголики, и наркоманы, и игроманы, и компьютерная зависимость, и т.д. В евангелии очень на эту тему хорошо сказано про семеро злейших, все помните эту притчу. Человек решил какую-то проблему, бросил пить, допустим, не употребляет совсем, и другие зависимости – тут же! Очень часто люди одну зависимость меняют на другую. Это серьёзнейшее искушение, поэтому основная проблема — это борьба с собственной пустотой. Потому что пустота — это когда нет в душе Христа. Не зря же батюшка говорит, что человек похож на яблоко. Вот, от яблоко откусили кусок, и его начинает заполнять всякая гадость. А нужно сделать так, чтобы человек был цельным, целостным.

Мария Зиатинова:   

Думаю, можно еще добавить, что это и просто страх за человека. Что он сейчас куда-то пойдёт, с ним что-то случится, пропадёт, побьют, убьют, в общем, всё, что угодно. Поэтому мы хотим своего зависимого всё время контролировать. Не отпускаем его, потому что нам за него страшно. На самом деле страшно. Но это, действительно, можно только с Богом преодолеть, вот так доверить Ему человека и отпустить ситуацию, человека отпустить. Самому сначала нужно исцелиться. Если мы живём рядом с зависимым человеком, нам самим сначала нужно исцелиться.

Меня зовут Даша, я из молодёжного круга. Понятное дело, что ежедневная жизнь с зависимым человеком — это как на поле битвы. Что это не просто, что это непростой ежедневный труд преодоления. И вы, наверное, делились в своём кругу историями преодоления и, может быть, можно было бы рассказать про какой-то свой опыт конкретный, кому-то что-то открылось, когда они с этим боролись, может быть, даже кому-то удалось помочь родственникам избавиться от зависимости? Рада была бы услышать. Спасибо.

Тамара Тябут (БТр-1,2):

Чем ты более укоренён в православии, тем устойчивее себя чувствуешь по отношению к зависимым, с которыми вместе живёшь. Когда Наташа сейчас читала свой доклад, она всё время говорила: «если зависимый хочет…», а у меня в мыслях: «не хочет», «если у вас есть отношения с зависимым», а у меня в мыслях: «нет отношений с зависимым». Если отношений нет, если зависимый не хочет, если видишь, как он, действительно, убивает свою жизнь, то тогда плач по его грехам, о котором Наташа говорила. Но вот вопрос: насколько я могу плакать над грехами, насколько это возможно в моей жизни?

Я живу вместе со своим младшим сыном, который очень часто меня оскорбляет. И вот, в этом давлении, в этом психологическом унижении, в этой скорби по сыну, которой, как я понимаю, сейчас жаждет сейчас моё сердце, очень сложно устоять в православии и давать этому взрослому уже ребёнку авансы любви. Но именно в этом, наверное, и заключается главное. Как бы ни было тяжело, но живу с надеждой, что всё-таки нас объединяет Господь, и эта надежда впереди нас светит и дай Бог, чтобы действительно, когда-нибудь он проснулся от этого своего обморока. И в этой скорби найти радость надежды – это духовный труд.

Мария Зиатинова:

Я вспомнила одно очень яркое свидетельство. У одной нашей сестры была тяжелая зависимость, она курила лет тридцать. И еще на оглашении пыталась с этим бороться: и иглоукалывание, и какие-то врачи, ещё что-то, и молилась, конечно, об этом. Долго она боролась с этим. А потом мы поехали к беседникам. И вот ее свидетельство:

«Я стояла на перроне, а вас никого ещё не было, потому что я пришла первая, а поезд ещё не подали. Ну, думаю, пока никого нет, я ещё покурю, подожду вас. И мне пришла такая мысль, что это — моя последняя сигарета в жизни вообще, навсегда. Потому что если я ещё раз закурю, я не знаю, что случится». И больше она не курила. Вот человек выстрадал это, вымолил.

Лариса Аккуратова (БТр-3):

Хочу поделиться таким опытом. На майские праздники я ездила в достаточно далёкую поездку. И вот, ко мне к купе входят две девушки. Мы разговорились, одна из них рассказала: «У меня был молодой человек, уже всё шло к свадьбе, и вот, мы должны с ним расстаться, потому что я вдруг поняла, что он — алкоголик». Она финансовый какой-то крупный специалист, у неё хорошая работа и у молодого человека такая же, и она говорит: «Вы знаете, началось, на самом деле, всё достаточно давно, мы вместе уже лет шесть, он же был как все, ну, выпивал в компании. Я не думала, что если человек в молодёжной среде употребляет алкоголь, это может стать проблемой. В моей семье никогда не было таких зависимых родственников. И вот, постепенно, к 25 годам он стал совершенным алкоголиком».

И я могу поделиться таким же опытом. Я в молодости тоже не считала это проблемой, походы, костры, поездки всякие – и всегда мы что-то выпивали, вроде и немного. Но всё это выросло в серьезную проблему. Хочу, чтобы вы поняли: даже если выпивать чуть-чуть, то это может стать проблемой, это — ловушка. И не только выпивка – это может быть игромания, да всё, что угодно.

И ещё, мне кажется, очень важно подумать о контроле, потому что для молодёжи это серьёзная проблема. Бывают с родителями проблемы контроля. Тут очень важно понять: что такое контроль как отеческая забота, а что такое контроль, когда он отнимает вашу свободу и человек, находящийся рядом с вами, тоже теряет эту свободу. Поэтому мне кажется, что эти две задачи — проблемы зависимости и выстраивание отношений. Спасибо.

Наталья (БТр — Санкт-Петербург):

У меня пример, как я избавилась от созависимости. Мой муж пил очень сильно, буквально до состояния животного. И вот, пришёл момент, когда он начал приходить в себя. Я долго шла к пониманию того, что мне надо что-то делать, именно мне шаг делать к Богу и вступать в братство «Трезвение», и тогда что-то начнёт меняться. Получилось так, что я должна была ехать на наш собор и буквально перед этим за неделю надо ехать для вступления в братство «Трезвение». И тут мне муж устраивает бойкот, просто война, чтобы я никуда не ехала. Он забирает у меня все деньги, и я оказываюсь в ситуации полной беспомощности. Да еще ребёнок должен был остаться с ним. Сложно было оставить всё и поехать. Но я поняла, что должна это сделать. Я съездила, а когда вернулась, вновь надо было ехать, теперь на собор, и опять оставлять ребенка с мужем. Очень было сложно не думать о том, как там дома, как ребенок, что будет? Я даже боялась звонить и спрашивать. А через два дня звонит ребёнок и говорит: «Мама, у нас тут с папой всё хорошо. Мы с папой молимся, мы читаем евангелие» (смех). Я была потрясена и поняла, что надо уметь ситуацию отпустить. Господь мне показал — вот, смотри! Слава Богу, что я преодолела свои страхи.

Елена Власова (БТр-3):

Мы с мужем поженились рано, в 18 лет. Не спрашивали, конечно, никакого совета у родителей, поставили в известность и всё. Это я про непослушание. И вот, оказалось, что у мужа дедушка был комендантом при обороне Вязьмы, заслуженная личность, герой, военный. Но воспитание детей в их семье строилось на жестокости: не только ремнем били, но и избиения были, и всё прочее. А соответственно, такая же методика отношений старшего брата по отношению к младшему. И всё это передавалось из поколения в поколение, т. е. в трёх поколениях была жестокость, и, соответственно, как способ успокоения, алкоголь. И отец мужа, и его дядя погибли от алкоголя. И мой муж, когда пришёл из армии (а попал он, как и хотел в десантные войска и участвовал в армяно-азербайджанском конфликте), тоже прибегал к успокоению с помощью алкоголя, и зависимость у него очень быстро сформировалась. Но я считала, что я его воспитаю, скажу, как жить, он меня послушается и т. д. В общем, попала в созависимость сразу. Водила его лечиться в семейные группы трезвости, к анонимным алкоголикам… А потом начала осознавать, что надо, чтобы человек сам понимал и принимал решения, а не меня слушал. Пришло понимание, что я уже ничего не могу сказать, я уже сказала всё. Всё у нас было, так-то он тонул пьяный в ванне, еле я его вытащила. И поняла, что больше спасать его не могу. У человека есть право на свою жизнь. Он имеет право и на смерть, в конце концов. Это его выбор. А я боролась за его жизнь молитвой.

12 лет мы были в разводе, когда мой бывший муж пришёл к психотерапевту с вопросом: «А есть ли у меня проблема с алкоголем?» Так началась его работа над собой. Я предложила, и он прошёл оглашение, воцерковился. Мы снова вместе, воспитываем приёмного ребёнка. Но проблема созависимости реальна и для него, и для меня. И здесь главное — жить братской жизнью, отделять десятину. Всё взаимосвязано оказалось. Всё выправляется, и взаимоотношения с близким человеком тоже.

Татьяна (БТр, Архангельск):

Хочу рассказать свою историю. Мой муж пьет. И вот я была на Сретенском соборе, вдруг звонит сын: «Отец в запое, я вызвал скорую, срочно приезжай, всё бросай». Я подошла к отцу Иоанну: «Что мне делать? Ехать?» А он ответил: «Давай молиться, и всё устроится». Через несколько дней вернулась домой, и свекровь говорит: «А Саша на работе, у нас всё хорошо» (смех). Я поняла, что надо оставить всё в покое, чтобы Господь действовал через нас. Сейчас мой муж не пьёт, а молюсь я за сына, потому что всё это отразилось на нем.

Татьяна Авилова (БТр-3):

По поводу свободы. Разные случаи есть. Я хочу сказать даже не про мужа, а про дочь Алёну. Это человек с уже повреждённой волевой сферой. Первой рюмкой её угостили соседи, и на второй раз ей уже не понадобилась никакая компания. Зависимость появилась сразу. И это не тот человек, о котором можно сказать, что он сам решит свои проблемы. С другой стороны, духовно очень чуткий человек. А с третьей – безмерно травмированный, нам всем и не снилось, через что она прошла с её-то заболеванием. И когда я над всем этим размышляла, то вышла на работы психологов. Они чисто эмпирически вывели закон, по которому семья в нескольких поколениях – это как бы такая единая система. Если в ней что-то не прожито ранее, в предыдущих поколениях, это повторяется. Например, бывают суициды в одно и то же время у членов этой семьи, в одном и том же возрасте – в трёх, четырёх, пяти поколениях и т.д. Психологами этот закон возведён в проблему, которая не имеет особого решения. Главное, чего они хотят добиться от человека, который понял, что с ним происходит, и раскопал историю своего рода, — чтобы он обрёл свободу, свободу от своего рода, свободу от этой ситуации, чтобы как-то перерезать эти нити. Это — неправильная ситуация. В христианстве так быть не должно. Я на самом деле нашла, откуда, что и почему в моей семье происходит. Но невозможно взять и сказать: «Я сейчас обрету свободу от того, что было в моём роду, свободу от тех людей, которые были в жуткой беде, и таким образом начну исцелять своего ребёнка…». Просто если Господь нам это открывает, то ты понимаешь, что стоишь на переднем крае, и тебе даются силы и возможности. Это не означает, что к свободе не надо прорываться, – только в ней и можно что-то вообще делать. Но главная задача — прорваться к Христу. Это единственное, что работает. Но как же это трудно!

Елена Герасимова (БТр-3):

Так сложилось, что у нас в семье много детей, и на тот момент, когда возникла проблема со старшим, уже были три младших ребёнка. Мы столкнулись с тем, что старший пьёт, выносит из дома какие-то вещи, ворует деньги в наше отсутствие. Ситуация усугублялась тем, что он очень плохо относился к младшим детям, часто их бил, казалось, что мы находимся в аду, из которого выхода нет. Когда мы его пьяного не пускали домой, он приходил с милицией и говорил, что он здесь прописан, и мы должны его пустить.

Мы к тому времени прошли оглашение, я просила совета у о. Георгия, он сказал, что сына надо отселить. Я говорю: «Батюшка, а куда мне его отселить? Что мне сделать, чтобы эта ситуация стала возможной?» А он мне в ответ: «Лена, ты меня не слышишь. Я тебе говорю, его надо отселить, эта ситуация смертельна». – «Но он же умрёт!» – «Он умрёт по любому, только при отселении у него будет шанс выжить, а так он умрёт сам и потянет всех остальных». И так Господь устроил, что у нас появилась однокомнатная квартира, и мы его отселили. Как раз уезжали в паломничество в Архангельск, и я ему сказала: «Мы уезжаем, я закрываю дверь на замок, вот ключ от той квартиры, вот тебе 1000 рублей».

Надо ли говорить, что всё последующее время, после того, как мы вернулись, весну и всё лето, я во всех бомжах искала Ваню, но сама ему не звонила. Он появился осенью, позвонил, сказал, что он хочет встретиться, и это был другой человек. Приехал и сказал: «Я всё понял, я не знаю, что со мной происходило такое, вы — самая прекрасная семья, у меня самые лучшие братья…» Я думаю: «Господи! Какое счастье! Вот оно, наконец-то! Всё исправилось! Теперь всё будет хорошо». Но…

Через два месяца у мужа пропадает золотое обручальное кольцо, пропадают кольца у меня. Я не знаю, когда мне было больнее — тогда или сейчас, когда мне казалось, что всё исправлено. Вот эта любовь, человекоугодническая, она не даёт расти настоящей любви. А настоящая любовь — это всегда границы. Эти границы я выстраиваю всё время. Он сначала обижался. И вот это понимание, что если я его не пускаю домой, это не значит, что я его не люблю, ему очень трудно было принять. «Как это? Это мой родной дом, я могу здесь быть!» «Ну, тогда ты принимаешь условия жизни в этом доме». Очень трудно было выстраивать такие отношения, но это необходимо.

Елена Волкова (БТр-4, Псков):

В 2012 году я вступила в братство «Трезвение», а до этого считала, что алкоголизм — только распущенность. Никогда не думала, что это, на самом деле, страшная зависимость, от которой страдает наш род уже в четвёртом поколении. А когда пересчитала (плачет), сколько моих родственников зависят от алкоголя, просто ужаснулась – это 21 (!) человек. И сейчас, к сожалению, пьют уже дети моих двоюродных братьев. Когда я это осознала, то поняла, что сама должна что-то предпринять. Тогда и вступила в братство, и приняла обеты трезвения. И когда приняла это решение и поняла, что здесь нужно быть очень твёрдым и мужественным, показывая пример трезвости, мне стало легко.

Ещё по поводу страхов за своих близких. Мы очень часто считаем, что наши близкие — это наша собственность. Это большая-большая ошибка. Этот страх возникает оттого, что мы настолько привязываем своих детей к себе, что боимся освободить их от личного принятия решений, от ответственности за свою собственную жизнь. Мы стараемся как-то руководить ими, стараемся оберегать их от ошибок. Вот этого делать нельзя. При этом ты должен быть для них примером.

Меня зовут Константин Чобану, я из Свято-Паисиевского братства, Кишинёв, и член молодёжного круга. Хотел бы из своего опыта свидетельствовать о важности просвещения в деле избавления от зависимостей, и, в частности, о важности качественного участия в оглашении. Моя мама уже давно в братстве, но нашей семье это очень не нравилось. Однако в 16 лет я решил привести в порядок свою жизнь и жить православной жизнью. Понял, что есть какие-то грехи, от которых я не могу избавиться, и очень сильно почувствовал, что такое рабство, когда ты не можешь от чего-то избавиться. Мама звала меня на оглашение, на православный киноклуб, но я понимал, к чему всё это ведёт, и никакой братской жизни не хотел. Решил начать интенсивную приходскую жизнь, в том числе исповедоваться и причащаться, т. е. я делал это с очень большим пониманием. Потому что в Молдавии люди знают, что даже если ты сильно грешишь, в пост нужно прийти, причаститься, исповедаться для очищения души. Такая терапия. И я начал участвовать в этом, и удивлялся, почему это не работает. Я понял, что церковные таинства не работают сами по себе, как некоторое лекарство, важно к ним подготовиться, иметь какой-то более фундаментальный духовный багаж, который обретается на научении в пространстве церкви. И вышло так, что другого выхода не было, кроме как прийти на оглашение. Для меня было очень большим свидетельством то, что уже к началу второго этапа я избавился от того, что меня мучало, почувствовал радость быть свободным. И сейчас у нас в семье уже все радуются, что Костя учится в православном институте, есть, чем гордиться… (смех), есть, кому за нас молиться, у нас когда-то были в роду и священники. Очень важно церковное научение и просвещение.

Ирина Зиновьева (БТр-4):

Главная тема — от чего возникает духовная пустота. Она возникает из-за нелюбви. Недавно слышала такой разговор, женщина рассказывала про свою дочку, какая же она у неё идиотка и ненормальная. А в чём это заключалось? В том, что та любит заботиться о людях, проявляет к ним внимание. Например, рассказывает эта женщина, мы едем в транспорте, а ей надо обязательно уступить место. И вот она настойчиво уступает место, а бабушка, которой она уступает, говорит: «Не надо, я не хочу». «Ну, тогда давайте я сумку Вашу подержу», на что бабушка ей отвечает: «А ты не высовывайся».

Я сижу и говорю: «Ну, Вашей девочке, наверное, просто надо о ком-то заботиться…». Она тогда глаза опустила и говорит: «А зачем ей заботиться, у неё и так дел много в жизни, много забот — и убираться надо, и то надо делать, и то… пусть она лучше собой занимается». Я про то, что эти духовные нити, которые Христос нам даёт, не надо превращать в паутину, как это бывает у созависимых, если человек больше себя любит в этом. Он хочет своего комфорта, чтобы никто не сказал про его ребёнка: «Ты не высовывайся, ты не то… ты не такой, ты иной…» А должно быть наоборот, желание утвердить жизнь, желание противостоять этой страшной нелюбви, которая просто махровым цветом у нас цветёт, когда никому ни до кого абсолютно нет никакого дела. Эта нелюбовь настолько въелась, что иногда даже умные, хорошие люди не замечают, что они сами просто затаптывают своего собственного ребёнка, что они не позволяют ему заботиться о других. Меня тоже иногда заносит. И я очень благодарна своим братьям и сёстрам, я в разные наши группы хожу, которые мне помогают вернуться, стать покрепче на землю.

Меня зовут Варя, я из молодёжного круга. Мы на встрече группы на этой неделе читали Бонхёффера «Жить вместе». И, как ни странно, у нас речь зашла о созависимости, причём кто-то говорил, что для нас эта проблема не так актуальна. Не знаю, мне кажется, она очень актуальна.

 Бонхёффер пишет: «Поэтому духовная любовь оправдывает себя тем, что она во всём, что говорит: „сделай“ по отношению к другому, предоставляет это Христу. Она не будет пытаться достичь душевного сотрясения другого на основе сугубо личного влияния, беспардонно вторгаясь в его жизнь, она не станет переполняться радостью от набожного душевного разогрева и возбуждения. Напротив, она встретит другого человека ясным словом Божьим и надолго оставит его наедине с этим словом, словно освободит его, чтобы Христос мог воздействовать на него. Таким образом, она будет соблюдать границу, которая поставлена между нами Христом, проходить с каждым человеком полное общение во Христе, Который Один нас связывает и соединяет. Таким образом, она будет больше говорить с Христом о брате, чем с братом о Христе…»

У меня тоже есть опыт созависимости. Потому что бывает, что ты за человека несёшь ответственность, это могут быть отношения поручитель-поручаемый, младшие брат, сестра, когда ты от этой ответственности отвертеться не можешь. И вот ты сталкиваешься с тем, что человек грешит и не хочет, чтобы ты ему помог, не ждёт помощи. Вот, исходя из того, что говорит Бонхёффер, как раз проявлением любви душевной будет пытаться всё-таки его «спасти». «Причинить ему добро», вот нагнать и причинить (смех). И понятно, что это — вещь недопустимая. Но тогда у меня возникает вопрос: ты понимаешь, что так нельзя, и ты готов дать человеку свободу. Но человек остаётся закрытым, и тогда эти отношения начинают распадаться, потому что если в сердце нет Бога, то человек из жизни выпадает. Никакого общения нет, и связь просто начинает разрушаться на глазах. Как при этом сохранить ответственность за близкого человека, сохранить любовь, не терять ее, даже когда все внешние связи потеряны?

Людмила (БТр-4):

Это — мой случай, потому что ничто не предвещало, что мой сын, окончив институт, МАИ, вдруг обретёт алкогольную зависимость. Это произошло на последних курсах, когда он на практике себя очень хорошо проявил и ему предложили постоянную работу, достаточно приличную для студента зарплату и дали возможность закончить учебу. И когда появились свободные деньги, то вошло в привычку пойти в пятницу вечером в бар, престижно там посидеть и вернуться домой в два-три часа ночи… Я не сразу среагировала, а когда поговорила с сыном, то он сказал: «да, мама, я чувствую, зависимость есть». С его точки зрения это было культурное питие, но зависимость он почувствовал. Когда всё достигло точки кипения, я вступила в братство «Трезвение», приняла обет отказа от спиртного на всю жизнь. И после этого я могла сказать своему сыну: «Вообще даже не смотри в эту сторону». Но он человек нецерковный и, в общем, маловерующий. Он не остановился. Очередной такой приход, в таком состоянии, с моей точки зрения – диком. Мне пришлось собрать всю свою волю в кулак и сказать: «Сегодня, придя с работы, ты съезжаешь. С квартиры. Поскольку у тебя есть средства жить самостоятельно…» Ну, он, немножко бравируя, сказал, что он и сам об этом думал, что он уже не хочет жить со мной, что он хочет жить отдельно, и даже присмотрел себе жильё.

С того времени прошло четыре года. Всё, что делаю я — молюсь. Размышляю о том, как могут наши отношения вообще выстраиваться. Иногда скидываю ему какие-то понравившиеся мне материалы, с моей точки зрения из того, что может его заинтересовать. Он аккуратно звонит мне каждый месяц, спрашивает, какая сумма мне необходима, на какие-то нужды в очередном месяце. Все говорят — чем ты недовольна? Такой прекрасный сын! Получил прекрасное образование, имеет хорошую работу. Помогает тебе. А отношений нет, или, вернее, они очень поверхностные, лишь какие-то ростки того, что что-то может быть, проклёвываются.

Но что мне пришлось сделать? Дать ему полную свободу, свободу выбора его жизни, свободу поступать так, как он хочет, не лезть вообще ни с каким контролем, потому что он его не терпит, этот контроль. И это лучше, чем, если бы мы продолжали жить вместе. Ведь я бы продолжала терпеть без возможности что-то изменить. Да, просто не бывает. И чуда в такой ситуации, как моя, не бывает. И, наверное, надеяться на него сложно, надеяться можно только на Бога. Но перспектива есть.

Татьяна Авилова:   

Что делать в ситуации, когда напрямую помочь не получается, а ты понимаешь, что ответственность на тебе лежит, и как в эту ситуацию впускать Бога? — Её надо размыкать на других людей. Важно в эту ситуацию впустить ещё кого-то, с кем вместе вы можете действовать пред Богом. И мне очень больших усилий стоило добиться того, чтобы та же Алёна сейчас, когда ей трудно, наконец, стала звонить и говорить: «Помолись». И я звоню, пишу тут же нескольким сёстрам, которые поддерживаю меня в этой молитве. И Алена имеет опыт этой помощи. Она стала на него опираться.

Это действительно работает, чтобы человек, обретя этот опыт, когда ты впускаешь в молитву братьев и сестер, запомнил его и этим воспользовался. И когда не получается что-то сказать напрямую, всегда есть и эта возможность: «А давай мы с тобой ещё посоветуемся, попросим помолиться того-то и того-то».

Мария Зиатинова:

Хорошо, что разговор начался и был он небесполезным. Проблема созависимости общая, и как уже сегодня говорилось, никаких методик здесь нет, никаких правил не прописано. Вдохновляет то, что от этого действительно можно освободиться. И ещё то, что в этой проблеме ты не один, что есть братство… То, что есть Господь, это понятно, а вот то, что есть братство, что есть старшие в церкви, то, что есть, действительно, попечение о нас, ходатайство в трудных ситуациях, молитва друг за друга… Слава Богу! И мы благодарны вам, что вы были с нами сегодня вместе. Думаю, что вам тоже есть, что нам рассказать, так что до будущих встреч. Нет, мы только приглашаем, мы не настаиваем…

Поделиться

Комментировать

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.