Тема старшинства, послушания и трезвения в работе Н.Н. Неплюева «Беседы о Трудовом братстве»

Ирина Богатова

«Беседы о Трудовом братстве» были опубликованы в IV томе Полного собрания сочинений Н.Н. Неплюева, изданного в 1903 г. в СПб.

Беседы пронизаны живым опытом жизни церкви и уже только поэтому содержат в себе и опыт старшинства, и иерархичности, и опыт послушания, и трезвения, и много еще чего, что мы, может быть, пока не улавливаем в силу недостаточности нашего опыта. 

Работа состоит из вводной статьи и 35 бесед о Трудовом братстве.

Цель и задачи написания этой работы Н.Н. Неплюев изложил в конце вводной статьи: «Позволяю себе надеяться, что этой статьей мне удалось приобрести новых друзей для Братства, что любовь этих новых друзей будет устойчивой, деятельной и торжествующей, что она устоит против возражений и всяких недоброжелательных слухов, что она побудит к деятельной поддержке братства путем молитвы и пропаганды симпатий».

Т.о. цель и задачи данной работы носят апологетический характер. Это современная апология братства. Более того, как пишет Неплюев, это апология истинного православия:

«Для меня стало ясным и то, какое благотворное влияние на жизнь церкви поместной и христианского государства может иметь христианское трудовое братство как проповедь в действии, как лучшая апология истинного православия, как наиболее симпатичный и достойный христианский выход из множества затруднений и осложнений в будущем» (стр. 36).

Напрямую о старшинстве в этой книге Неплюев почти не говорит, но косвенно о нем сказано очень много. Особенно для нас сейчас важно, что в своих работах Неплюев раскрывает себя как старший, попутно описывает свой опыт старшинства в трудовом братстве, включая ответственность старшего за ошибки и неудачи.

«Беседы о братстве» предваряются статьей «Вместо предисловия», в которой Неплюев излагает, по его собственным словам, духовные основы дела братства.

Начинается эта статья с размышления Неплюева о состоянии веры в наше время, которое он характеризует как шаткое. Главную причину шаткости веры, причину нареканий на христианство, причину жизни рутинной Неплюев видит, прежде всего, в отрицании веры сознательной.

Он не без удивления отмечает, что «в наше время, когда человечество с малолетства приучается сознательно относиться ко всему, только в вопросах религиозных еще слишком часто отрицается необходимость веры сознательной» (с. 15).

Итак, по опыту Неплюева, христианин, а тем более старший, должен быть человеком сознательной веры, т.е. человеком, понимающим, что вера требует научения, наставления.

Далее Неплюев замечает, что без любви христианская истина становится трудно понимаемой даже для самых умных и ученых, порождая бесконечные недоразумения и препирательства, что только «сознательная вера в Бога–Любовь соединяет всех, объединяет в реальном единодушии и единомыслии». Единство такой веры рождает братство (с. 17).

Однако признать первенствующее значение любви еще не значит любить и тем более не значит иметь привычки устойчивой, деятельной, торжествующей любви. Коротко говоря, признать первенствующее значение любви – это значит иметь крещеный ум. Узнав о значении любви и свободы для разумной веры, можно принять в свободе и любви эту истину как принцип, норму жизни, а можно и не принять. Т.е. как можно умереть для греха, так можно умереть и для основных христианских истин, и тогда, будучи крещеным и называясь христианином, можно оставаться грубым язычником. Для того чтобы иметь силы жить по любви, осуществлять ее в своей жизни, нужно иметь не только крещеный ум, но и быть крещеным в сердце своем.

Очевидно, что старший должен не только понимать правду Божью, но и осуществлять ее в жизни. По опыту Неплюева, «христианин, поняв, что Бог есть Любовь и что высшая правда заключается в любви, становится алчущим и жаждущим правды любви, только с этого момента он имеет основание считать себя крещеным в сердце и становится способным не только понимать правду Божию, но и осуществлять ее в жизни»(с. 20).

Что, прежде всего, должен осуществлять, созидать человек, получивший крещение духа огнем любви? По Неплюеву такой человек «должен душу свою положить на дело возвышения умов и сердец до живой любви и сознания ее первенствующего значения» (с. 23).

Т.е старший должен душу свою положить на дело возрастания веры и любви в умах и сердцах других людей.

Далее Н.Н. отмечает, что для старшего важно осознавать, в каком сейчас положении находится церковь, современное христианство. Так, по Неплюеву, церковь сейчас находится в скорбном периоде рождения от правды в правду. Рутина христианской жизни порицается все больше, строже и настойчивей. Из-за этого все более обостряются отношения, мешающие спокойному развитию церковной, социальной и государственной жизни.

Церковь сейчас находится в таком состоянии, когда от озлобляющей критики зла нужно перейти к умиротворяющему созиданию добра. Неплюев в этом видит неотложную и насущную необходимость для общего блага. Именно поэтому он так много внимания уделяет организации добра.

Неплюев пишет: «Сознавая вечную истину слов Христа Спасителя «Царствие Божие внутрь вас есть», я не сомневался, что воспитание душ живых в направлении христианской жизни должно предшествовать организации добра в жизни на единой христианской основе братской любви. Эта организация только тогда и может быть прочна, когда она является естественным проявлением, зрелым плодом духовного настроения большинства участников в этой организации. Причем братское общение является высшей потребностью, и удовлетворение этой потребности дает живую радость, превосходящую чувство неудовлетворенности, вызываемое добровольным подчинением себя всем неизбежным в этом деле самоограничениям, – одним словом, когда братолюбие становится не трудным подвигом, а жизненной потребностью».

Вот еще одна черта старшего, плод его духовного устроения – любовь к братскому общению, радость братского общения, потребность в братском общении, даже если оно требует некоторого самоограничения и добровольного подчинения. Т.е., как Неплюев определяет для себя, чтобы вся жизнь стройно организовывалась на единой, истинно христианской основе – братской любви. Естественно, что Неплюев считает это принципиально важным и первостепенным, а потом уже воспитание душ в сознательной вере и привычках устойчивой, деятельной, торжествующей братской любви. Если при этом есть состояние – то употребить его нужно с наибольшей пользой для дела Божия. Это уже трезвение. И это нужно особо отметить. Если старший имеет некоторые блага, которыми он имеет право распоряжаться, то употребить их он должен с наибольшей пользой для дела Божьего. Это он называет разумной благотворительностью (с. 23).

Далее Неплюев раскрывает свой собственный опыт воплощения этих черт старшего. Он пишет о том, что приступить к делу воспитания детей (по-видимому, не только детей) можно только упорядочив свое собственное мировоззрение. Иметь воспитывающее влияние на других может только человек, глубоко убежденный в правде своих воззрений. «Для глубокого убеждения необходимы совершенная определенность и ясность мировоззрения и логично из них вытекающей стройной системы самоограничения». (с. 27)

Сначала Неплюев искал ясности мировоззрения в трудах философов, но, изучая библию, убедился, что библейское мировоззрение – самое стройное, наиболее удовлетворяющее потребности ума и сердца человека.

Опыт Неплюева показывает, что каким бы ты ни был специалистом в других областях (а сам он был блестяще образован), но чтобы быть старшим и влиять на воспитание других в церкви, ты должен иметь библейское мировоззрение, т.е. все понимание устроения мира, его законов духовных, исторических, физических и метафизических и т.д. должно быть в согласии с библейской истиной о спасении. Кроме того, необходимые для глубокого убеждения определенность и ясность мировоззрения невозможны без вытекающей из них стройной системы ограничения.

Итак, старший должен иметь самое стройное и наиболее удовлетворяющее потребности ума библейское мировоззрение и опыт самоограничения.

Все вышеперечисленное Неплюев называет духовными основами дела братства, как дела мира и любви.

Описывая устройство школ и кружков, Неплюев подробнее останавливается на роли старших воспитанников, помогающих младшим.

Братские школы были в Крестовоздвиженском братстве преддверием жизни по вере, но уже в стенах школ приступали к строгой организации добра, считая это созидающей и умиротворяющей деятельностью. С первых дней пребывания в школе каждый ребенок имел старшего друга. Вот что пишет Неплюев об отношениях старшего и младшего члена братской школы. «В настоящее время система воспитания в школах наших такова. Как только ребенок поступает в школу, ему дают старшего, который является для него не начальником, а другом, даже не обязанным навязывать ему свое влияние, но всегда готовым ему помочь во всем, все ему объяснить, со всеми примирить. Прежде всего, этот старший старается пробудить в нем самодеятельность (сейчас бы мы, наверное, сказали творческую самостоятельность), объясняет ему, что в деле воспитания он не может играть пассивную роль, только подчиняясь педагогическим мероприятиям воспитателей. Он свободный дух, которого насильно заставить быть любящим и благоразумным мы не можем. На воспитателей он должен смотреть как на старших друзей, готовых помочь ему в деле самовоспитания примером, опытом, знаниями, советом. Познать волю Творца и возможно лучше подготовиться к честной жизни по вере составляет высшее благо для него самого» (с. 31).

Т.о. роль старшего заключается в том, чтобы быть другом и помощником в самостоятельном возрастании. Очень важна здесь и задача старшего «со всеми примирить».

Таким образом, старший готовит младшего к первой ступени организации добра в жизни ребенка – к тому, чтобы он стал членом младшего братского кружка. Особенно большое внимание в деле старших Неплюев уделяет проповеди дела, апологии добра путем реализации его в своей жизни, путем немедленного осуществления проповедуемого.

Таким образом, вступая в младший кружок, воспитанник вступает на путь практического христианства, а с первых шагов жизни в школе с помощью старшего входит в практику христианских отношений, навык христианских привычек, по сути привычек братолюбия, воспитание которых Неплюев считал важнейшей задачей. Неплюев дает очень точный критерий воспитания в себе христианских привычек.

«Пора понять, что если нет потребности в братской общине, если мы можем обходиться без нее – это явный признак того, что братолюбие не стало еще высшей потребностью нашей и мы еще не воспитали в себе христианских привычек» (с. 36).

Далее книга содержит 35 бесед старшего в братстве о жизни братства. Как мы уже упоминали, эти беседы носят, прежде всего, апологетический характер. В этом сообщении нет возможности рассмотреть подробно каждую беседу. Но потому, сколько времени, сил и средств тратит Неплюев на написание и публикацию этих бесед, видно, что он чувствует себя ответственным положить свое образование, положение в обществе, положение старшего в братстве на защиту того дела, которое Господь ему доверил. Местами эти беседы походят на учебник по апологии христианства.

Вот пример из беседы IV, которая называется «От времен апостольских до наших дней»: «Почти никогда мне не приходилось встречать равнодушного отношения к братству; обыкновенно к нему относятся или со страстным одобрением, или со страстным порицанием. Обыкновенно порицая, впадают в нелепые преувеличения, порицая не то, что есть, а то нелепое преувеличение, которое сами выдумали. При таких обстоятельствах, защищая братство, легко впасть в противоположную крайность, дойти до нелепых преувеличений в защите и тем самым сделать бездоказательной саму защиту правого дела. Чтобы не дать заманить себя в такую ловушку, следует, прежде всего, отделить то, что составляет вечную основу идеального братства, от того, что в осуществлении его временно, случайно, зависит от преходящих обстоятельств и немощей наших.

Доказывая правду трудового братства как осуществления в жизни высшего завета любви, будем очень осторожны в деле собственной защиты, чтобы в этом отношении не впасть в нелепое преувеличение и тем не подорвать силу наших доказательств о неоспоримой правде трудового братства с христианской точки зрения, смешав эту правду с тем, как мы ее осуществляем. Только при таких обстоятельствах мы будем непобедимы, не дадим себя запутать, сами не заблудимся и не постыдим правды».

 В этой же беседе Неплюев, рассказывая о разнице между общинами первых двух веков и современных ему христиан, анализирует причины некоторых проблем старшинства в общине, которые, на его взгляд, связаны с компромиссами с язычеством. Во времена ранней церкви «язычник становился христианином более цельно, с радостным смирением признавая авторитет христианской общины и ее руководителей. Христиане того времени не входили в компромиссы с язычеством и жизнь свою организовывали цельно по требованиям христианской совести, тогда как теперь в практике жизни христианских народов христианская правда переплелась с ложью и язычеством, что, воображая себя христианами, часто думаем и чувствуем как язычники. Давно перестали понимать, что от Бога и что от мамоны. Не можем так огульно осуждать окружающую жизнь: перестали различать гордость от смирения и любовь от жестокости. Считаем за смирение не осуждать зло и с гордой самоуверенностью готовы нести закваску этого зла в братство. Считаем делом любви защиту злых и из любви к злым способны быть непомерно жестокими к добрым. Все это страшно затемняет для нас понимание правды, страшно затрудняет для нас возможность цельно покаяться, цельно перейти на сторону добра, цельно созидать жизнь на новых началах, смиренно подчиняться авторитету общины, в которую вступаем, и ясно понимать весь ужас измены делу и возвращения к рутине окружающей жизни» (с. 61).

Очевидно, что старший должен стремиться к цельной, бескомпромиссной жизни по Евангелию, должен различать особенности современных христиан, уметь наставить в этом различении других и, может быть, самое главное: не давать свободы злу во внутрибратской жизни, уметь защитить братство от врагов внутренних и внешних.

Выводы:

–     христианин, а тем более старший, должен быть человеком сознательной веры;

–     старший должен не только понимать правду Божью, но и осуществлять ее в жизни;

–     старший должен душу свою положить на дело возрастания веры и любви в умах и сердцах     других людей ;

–     старший должен являть в своей жизни любовь к братскому общению, радость братского  
   общения, потребность в братском общении, даже если оно требует некоторого
   самоограничения и добровольного подчинения;

–     если старший имеет некоторые блага, которыми он имеет право распоряжаться, то
   употребить их он должен с наибольшей пользой для дела Божьего;

–     старший должен иметь самое стройное и наиболее удовлетворяющее потребности ума
   библейское мировоззрение;

–     роль старшего заключается в том, чтобы быть другом и помощником в самостоятельном
   возрастании. Очень важна здесь и задача старшего «со всеми примирить»;

–     большое внимание в деле старших Неплюев уделяет проповеди дела, апологии добра путем 
   реализации его в своей жизни, путем немедленного осуществления проповедуемого;

–     старший должен уметь защитить братство от внешних и внутренних врагов.

 Обсуждение

Марина: основа идеального братства – что здесь имелось в виду? Это принципы или что?

Ирина: У Неплюева есть такая беседа, которая посвящена доказательству того, что Крествоздвиженское  – то же самое, что и братство, которое было в апостольские времена существования общин. Основа – это братолюбие. А все остальное, говорит Николай Николаевич, уже вносится какими-то особенностями историческими, государственными, связанными с людьми конкретными. То братолюбие, о котором говориться в Писании. Он говорит о любви достаточно строгой, требовательной, деятельной. Любовь должна проявляться в том, чтобы то, что мы делаем для брата, для братства, должно делать человека ближе к Богу или все братство, как там сказано, разворачивать ближе к Богу. Все, что приближает к Богу, – это проявление любви.

Александр: Я от себя хотел бы еще добавить. У Неплюева идеально братство и идеальная церковь – это нормальное братство и нормальная Церковь. Идеальное не в смысле сияющее с крылышками, а это просто абсолютно нормальное, когда вера на первом месте, как в Евангелии должно быть. Когда Бог на первом месте, а все остальное приложится. Он обличал окружающее общество только в одном – что люди несерьезно относятся к спасению, к вере, что это не стоит в центре. Что вопросы спасения представляются решенными как бы сами по себе. За счет общества, традиций и т.д. Поэтому все выпало, живое выпало. Идеальное – когда всё опять живое.

Лариса: В этом году, когда мы были в Чернигове и у нас была встреча по трудам Н.Н. Неплюева, мы встретились там с потомками братчиков. Внучка была одного из членов Думы, т.е. человек, который действительно как-то слышал предание о Неплюевском братстве. Когда мы общались с потомками, поразил реальный временной разрыв поколений. Они говорят так: «Это необыкновенные люди, мы их помним, мы перед ними преклоняемся, но это идеал абсолютно недостижимый, и мы туда не хотим. Не то, что не хотим – это невозможно в принципе». Невозможные люди, невозможно такое братство, хотя у них много архивных материалов. В этом было самое грустное, с чем мы столкнулись. И они не изучают духовный опыт этого братства, у них воспоминания семейные, не более того.

Татьяна: У меня скорее вопрос к размышлению. Когда мы говорим о том, что деятельная любовь – эта та, которая приближает к Богу тех, о ком мы заботимся. Какие у нас критерии этого? Это вопрос как раз трезвенности. Потому что очень часто в нашей среде мы встречаем такое, нам кажется, что мы это все делаем. Более того, нам иногда кажется, что чтобы мы ни делали, сам факт нашей принадлежности к общине, группе, братству, он уже работает сам по себе, а мы при этом можем заниматься своими делами, заботиться о своем и при этом считать, что это фон, а главное у нас есть, и оно декларируется на словах, внутри себя. Т.е. такая нетрезвенность и обман. А где критерий, того, что все, что мы делаем, это приближение к Богу и к увеличению любви?

Ирина: Мы должны возрастать в воспитании христианских привычек. Критерий, что эти привычки уже есть, проявляются, – это любовь к братству. В этой любви к братству тоже можно возрастать, в этом отказе от компромиссов с миром. Это не рубеж – это путь.

Людмила: У меня вопрос по поводу того, что у старшего должно быть библейское сознание, мировоззрение. Я хотела бы определить критерий. Кто может свидетельствовать, кто может определить то, что старший на самом деле несет в себе эту харизму?

И второй вопрос. Ты все время говоришь об аскетическом делании старшего, о его аскетической жертве, напряженности жизни и Духа, которые связаны с какими-то материальными непосредственными вещами. И тут происходит некое противоречие. Во-первых, он все равно первообладатель. Он вложил свое имя, свое имущество, свои деньги, свой капитал. Он за все отвечает, он ответственное лицо, он этим обладает. Как вообще возможно быть аскетом, когда вокруг тебя столько непростых людей, у большинства из которых, мы можем думать, самые лучшие братские устремления, но, тем не менее, они все стараются благоустроить жизнь старшего, защитить его от всех материальных вещей.

Ирина: Н.Н. в своих рассуждениях  никогда не уходит далеко от понимания «братолюбия» в его библейском понимании. Есть ли у тебя христианские привычки, есть ли у тебя христианское мировоззрение, если ты любишь братство Сами отношения братские, само отношение друг другу, как брат к брату, защита брата. Существует некоторая борьба. Как ты ведешь борьбу? То ли ты злобно критикуешь то, что плохо, либо ты мирно и непримиримо борешься, созидая добро. Это же видно, как человек поступает. Так или не так. Человек, который имеет библейское мировоззрение и живет по нему, он же виден. У него жизнь наполняет благо братства, благо Божьего дела, слава Божья наполняет его жизнь, и это всегда видно.

Александр: Я бы добавил по первому вопросу. Критерий всегда и во всех случаях один – по плодам. Потому что это критерий Евангелия, это не мы придумали. «По плодам их узнаете их». Собирают ли с репейника смоквы? Если вы видите смоквы, почему вы говорите, что это репейник? Трезвенное отношение, трезвенная оценка, она должна быть, конечно, на основании Евангелия, прежде всего. Второй момент – кто может судить. Может судить тот, кто имеет это мировоззрение сам. И обязательно прибавляю, а кто не имеет, он не может судить, если у человека совершенно очевидно отсутствует это библейское мировоззрение или он в этом сомневается. Тогда он точно судить не может и даже не должен поднимать таких вопросов. Иначе мы заводим дело в тупик навсегда. Потому что вопрос превращается в риторический «а кто может судить?» Это уже звучит, как никто не может судить. И все, и дело в тупике. И ничего не сдвигается. Бог может судить! Ну, давайте подождем до Страшного суда. Сядем и подождем. Это очень серьезно. Это серьезные вопросы подняты. Они все время всплывают. На них нельзя раз и навсегда ответить. Они то гаснут, то опять поднимаются. Но надо понимать, в каком направлении хотя бы здесь надо думать, чтобы не искуситься и не искусить других, потому что это штука заразная. Нигилизм – это легчайшая вещь, подвергнуть критике можно запросто все и не заметить, как нормальная критика переходит в злобную. Почему? Потому что критика снизу – это вещь беспроблемная, моська тявкает себе на слона. Нормально! С ее точки зрения, действительно, слон ей мешает жить.

Вы понимаете, что это всерьез нельзя никогда рассматривать. То же самое, как у Неплюева: если сомнению подвергаются основы братства, тогда человек сомневается во всем в принципе. И при этом говорит: а меня так по философии учили – все подвергать сомнению, это главный философский принцип. Отсутствие серьезного образования – оно здесь, конечно, и сказывается, когда происходит подмена мгновенная, что это не о том. Все подвергать сомнению это не значит – ты встал и думаешь: «Проснулся я или еще не проснулся, может быть? А надо ли мне умываться? Это надо подвергнуть сомнению, надо изучить этот вопрос». Это для детей можно в виде шутки. Но когда взрослые начинают последовательно, до конца, без исключения всё подвергать сомнениям, и особенно в плане «а кто может судить?» Это знаменитый вопрос одного из героев Ильфа и Петрова: «А ты кто такой?»

Это не значит, разумеется, что никакой критики, никаких вопросов быть не может – это не так. Могут быть. Но вы понимаете, насколько это вещь живая, насколько это вещь духовная, т.е. она не может превращаться в механическую вещь. Потому что всегда можно вытащить вопрос из заднего кармана «а ты кто такой?», и самое худшее – это всерьез задаться вопросом «а, в самом деле, кто я такой, а имею ли я права? А могу ли?» – это ответ в совершенно в другой плоскости.

И Неплюев удивительным образом переводит в план братства. Какие плоды? А вот любовь к братству есть у тебя? Если нет – всё, разговоров нет больше, никакие вопросы от тебя не принимаются. Можешь ими задаваться сколько угодно сам для себя, но вслух они не пойдут. А если есть любовь к братству, тогда и вопросов не возникнет.

Ирина: Ответ на второй вопрос по поводу того, что Неплюев является обладателем всего.

Ну, во-первых, далеко не сразу Николай Николаевич отдал свои деньги и свое имение братству. Братство начиналось не с этого. Еще был жив отец Николая Николаевича поначалу, который его, кстати, не поддерживал. И он даже пишет то, что его отец не поддерживал, обернулось благом. Он попросил отца отделить его часть, и вот уже этой частью он имел право распоряжаться. И потом он говорил о том, что каждый, кто имеет благо какое-то, что-то имеет, то должен этим благом послужить на дело Божье, на славу Божью. А что эти блага? Это знания, это умения, это профессиональные какие-то вещи, это деньги – любой избыток, который ты имеешь. Любое благо, которое ты имеешь, если ты любишь братство, то ты его отдаешь на дело Божье, на дело братство. А что это такое? Это может быть свободное время. Любое благо. Любой Божий дар, это необязательно деньги.

Людмила: Как старший сам для себя, не из критики кого-то из семьи, должен этот критерий определять? Он должен прислушиваться к своим братьям и сестрам?

Ирина: Я думаю, по-разному. Человек может по благословению, не очень веря в себя, стать старшим. И потом почувствует эту силу и харизму. Могут младшие увидеть в нем, а могут и не увидеть. Все, что угодно может быть, по-разному. Это не единое правило, вот ты можешь быть старшим, а ты нет. А потом ты можешь быть старшим в какой-то момент жизни этой группы, этой общины, этого Содружества, когда никто не смог, а ты почувствовал, как надо сделать. И такое может быть. Это жизнь. Всякие могут быть моменты.

Александр: Людмила задавала два больших вопроса. Первый был о критериях и о плодах. Как определить, что мировоззрение старшего соответствует тому, что он старший. И второй вопрос. Неплюев ведь отдал огромные суммы денег, огромное количество десятин земли и оборудования, все передал братству. Как он в этом смысле чувствовал себя по отношению к младшим, которые как бы устроились за его счет, а он все равно за все отвечает?

Я хотел бы добавить, что критика снизу – это не критика от младших. Это критика снизу, от низменных отношений, от низменных чувств. Может быть, от очень «большого» вверху. Какой-нибудь человек в такой сияющей шапке может раскритиковать «снизу». Это не земное, а от мерзких усилий. Мы читали много раз и слышали, как обвиняли братство. Но это примерно так же, как ранних христиан обвиняли в том, что они на своих вечерях любви понятно, чем занимаются – едят младенцев и т.д. Сами же говорят об этом. Это называется критика снизу. Это и называется «моськи». Но, конечно, ни в каком другом случае.

Теперь по второму вопросу. Про Неплюева. Совершенно верно, он отнюдь не сразу отдавал. Когда он видел, что люди не могут это воспринять – он ничего не давал. Но когда он увидел, что братская Дума из себя уже что-то представлял приличное, что она и без него справиться, вот тогда он передал все. И в этом смысле, мои дорогие, я вам скажу, если человек что-то отдает, все, до свидания – он этому уже не хозяин. Еще вчера он хозяин, а сегодня уже нет. Это уже не его. Он старший в совете, что угодно, но он не распоряжается, и в этом смысле не отвечает. Он отвечает вместе со всеми. Передали мы что-то кому-то, а у нас в братстве, слава Богу, сейчас такой нарастающий вал идет, люди жертвуют, видят, что мы делаем, и жертвуют. Кто деньги, кто время, кто связи. Имейте это в виду, кто владеет имуществом или деньгами, собирается его жертвовать, что если вы это пожертвовали – всё, люди могут использовать ваши пожертвования не так, как вы хотите. Они могут даже это провалить, это может не пойти, не получиться, а все уже, никаких претензий. Потому что это и есть ответственность – отдать и не цепляться. Очень важно.

Ирина: Когда мы были у фоколяров, у них есть такое правило, там тоже они группами живут, если у тебя есть идея, как что-то решить или что-то сделать, ты отдаешь ее старшему. Как ее старший использует, когда использует – уже все, ты отдал, и старший решает, как с ней быть. Может, он через день использует, а может, никогда не использует, но ты уже отдал. Они даже идею, разумную мысль, которая нужна, чтобы как-то устроить свою жизнь, отдают старшему.

Валерий: Как строилось братское общение в трудовом братстве Неплюева?

Ирина: Как строилось братское общение, я немножко говорила об этом, когда рассказывала о старших и младших, какое между ними было общение, основанное на свободе и любви друг к другу, братству, Богу. А каких-то правил, механизмов… Хотите, почитайте, какие обеты давали, вступая в братство. Там более подробно это расписано. Но духовная основа там такая.

Александр: Один из обетов – созидать дружественную любовь в братстве. Т.е. все, что противоречит дружбе, должно быть последовательно устраняемо. Понимаете, это нельзя отключить. Те, кто ушел из братства, они в частности поймались и на этом. Они были уверены, что можно одним поворотом рычага сделать жизнь беспроблемной, что у нас все будет на любви, на дружбе и на братстве. Дружба главное, а ответственность второстепенное. И поэтому и у нас будет свобода и любовь, а ответственность совсем не нужна, если свобода, то какая ответственность? У нас теперь все прекрасно, мы теперь любим друг друга наконец-то. Но и мы теперь рады, что вы друг друга любите, а раньше такой возможности не было.

Ирина: Н.Н. Неплюев говорил: нельзя допускать свободы творить зло. Ни себе, ни другому человеку.

Сергей: У меня вопрос о границах братства. По большому счету, братство состояло из Думы, и там были друзья-соревнователи. И как-то не очень понятно, что это такое? Человек, может быть, что-то делает, он хорошо относится к братству, он замечательный человек, но делает то, что ему по силам. Вот просто вопрос – кто такие друзья-соревнователи, что это такое? Права и обязанности их.

Ирина: В братской Думе состояли полноправные члены братства. Согласно уставу строго оговаривалось членство в братстве. Полноправные, приемные, члены-соревнователи. Полноправные члены несли полную ответственность за все происходящее в братстве и определяли уклад жизни братства. Соревнователи и приемные, они не могли определять уклад, они были в братстве, жили, но не могли определить уклад. Приемные братья находились на испытательном сроке, они не могли определять уклад жизни. Члены-соревнователи жили вне пределов братства, брали на себя обязательства помогать друг другу содействием христианского воспитания детей или материально. Т.е., они участвовали по мере своей возможности, но в братстве не жили. Это были те, кто хотел быть, возрастал в том, чтобы быть членом братства.

Александр: Соревнователи вызывают у нас ложные ассоциации, те, кто с кем-то соревнуется за первенство. А это «ревновать», «со-ревнователи», они сочувствующие. Они как-то участвуют, что-то вкладывают, но конечно они ни в чем участвовать полноправно не могут и их мнения не принимают к учету как решающее. Интересная вещь, мы увидели систему, вообще говоря, нашу. У о. Георгия все время так: он сначала делает, а потом оказывается, что это в традиции уже есть. Так же, как было с агапами, – это есть в традиции. Это очень важно – ощущать, что это живое, нереконструированное. Не заниматься бесконечными реконструкциями, стилизацией, а родить и увидеть, что это уже было. Но мы не повторяем старое, а все-таки делаем новое.

Теперь, что касается Неплюева и Неплюевского братства. У нас наиболее чувствительные натуры говорят, что хватит, сколько можно о Неплюеве! Мы еще только начали. Потому что это золотая жила, бросать нельзя. Неплюевское братство надо хорошо изучить. Они многое сделали. То, что мы сейчас делаем, они уже сделали. Через это прошли. Если бы мы знали несколько лет назад, лет 5 или 10, о том, как раскол происходил в Неплюевском братстве, нам было бы в 1000 раз легче. Но мы сперва прошли на своей шкуре, а потом прочитали у Неплюева, что у Неплюева было один к одному. Поэтому теперь, когда мы знаем Неплюевское братство, мы 2 тома напечатали, мы все собрание воспроизведем и комментарии и доклады, подобные этому, будут публиковаться, это очень важно, это наша жизнь, не их жизнь, это жизнь наша, это проблемы наши.

Я хотел бы еще последнее сказать. Обнаружилась в широком доступе книга И.А. Гордеевой «Коммунитарное движение в России в последней четверти XIX в.». Что такое коммунитарные общины? Это не коммунистические. «Коммунити» – это общение. Оказывается, что Неплюевское братство – это такая горная вершина, но не в пустыне, не в море айсберг плавает, этих общин были десятки, братств подобных были десятки, если не сотни. Попытки создать нормальную жизнь, причем не сектантскую, сектантские это само собой, когда было на определенной идеологии противоцерковной, нет, нормально внутри этого общества, внутри православной традиции. Ни у кого ничего не получилось. Люди организовывали общину за общиной, братство за братством, чуть ли не 7 таких организовал последовательно, одна разрушалась, он делал вторую, третью, седьмую – ничего не получалось. Год максимум живет. Потом начинается, «а кто тут был, а ты тут кто такой, почему я тебя не могу покритиковать по-братски? А я тебя так покритикую по-братски, что от тебя ничего не останется…» И всё. И вот эта грызня между собой. Гордеева это показывает, она объективный исследователь, хотя нецерковный и неверующий человек. Поэтому, кстати, выводы у нее очень слабые, выводы в этой книге просто никакие, потому что она не понимает суть проблемы. Но материал она разработала отлично. Неплюев там выдается не как первый среди равных, а как иноприродный по отношению ко всему остальному. То, что у него в основе не лучшая жизнь, а единственная жизнь, евангельская жизнь, и все у него получилось. Он умер в 50 лет. Казалось бы, все должно рухнуть в 1908 году, но сестра его возглавляет братство, и поехали до 1929 года, все существует, все работает, если бы их физически не уничтожили, никаких признаков деградации не было в братстве. Есть, о чем подумать. А то мы уже настраиваемся на философский лад: все проходит, все бывает, все кончается, имеющее начало имеет и конец. Это, извините, не о том. Это от того, как мы будем жить, такой и будет конец.

Заметьте, что понятие стройности у Неплюева одно из основных, если есть строй  (но не воинский, а то у нас сразу думают, что надо рядам ходить, как в армии). Стройность – это сочетание элементов, когда есть ясная внутренняя структура, которая обеспечивает жизнедеятельность со своей стороны. Понятно, что все от Бога, но снизу, в хорошем смысле слова, должна быть связь элементов между собой. Эта стройность у него показатель. Есть стройность, есть жизнь. Есть красота. Анархия – не мать порядка, совершенно обратная вещь. Это важно не путать и стремиться к этой стройности, потому что это не закон, она не связана с законом. Стройность как раз связана с благодатью, прежде всего.

Купить книгу Неплюев Н.Н. «Беседы о Трудовом братстве. Частное ответное письмо священнику ­Иванову» можно в Интернет-магазине http://predanie.org/