Учение Евагрия Понтийского о гневе и кротости

Сергей Гаврилов

Нижеприведенный текст не является анализом книги иеромонаха Габриеля Бунге «Вино дракона и хлеб ангельский» (все цитаты будут приведены именно по этой книге), а только выборкой цитат и собственными размышлениями автора по данной теме. Цель доклада – показать необходимость борьбы с гневом (яростью, вспыльчивостью), без чего невозможно достижение искусства из искусств – трезвения. Ибо ничто, согласно Евагрию, так не противостоит духовному деланию как гнев. 

«на аспида и василиска наступишь,

 попирать будешь льва и дракона».

Пс. 90, 13

Агрессивность – вещь вполне естественная?

Несмотря на отчаянные попытки современного мира внешне отгородится от насилия, агрессивности и зла, при помощи всевозможных методов и организаций (напр. ООН) зло неудержимо растет из года в год как будто «дьявола отпустили на свободу».

Вопреки словам Христа «Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11, 29) данные явления мы видим в церкви издавна (имеется в виду не только Средневековье, а агрессивность «отцов Церкви» в отношении ереси либо подозрения в ней), только они назывались «вспыльчивость» (thymiron) «гнев» (thymos) и «ярость» (orghe) и считались пороками души, а не естественным ее проявлением.

Неконтролируемая агрессивность и т.д. — это величайший враг духовной жизни в целом и, в частности, смертельный враг молитвы.

Если бес не может помешать молитве праведника, то по отступлении, когда молитва закончена, мстит ему путем возжигания гнева, разрушая наилучшее состояние (души), возникшее в результате молитвы, «либо побуждает к неразумному наслаждению и глумится над умом».[1]

Гнев извращенное проявление «яростной части» (thymiron) души. Ее действие «в соответствии с природой» есть не что иное, как противостоящая пороку добродетель»[2]. «В случае гнева такой добродетелью будет христианская любовь (agape), которая проявляет себя как снисходительность, терпение и так далее, для Евагрия же, прежде всего как «кротость» (praotes)»[3].

«Итак, ставка в этой игре очень высока. Кто дает овладеть собой гневу, тот не может реализовать своего собственного призвания, вложенного в него при творении»[4].«Ибо, что остается человеку, если он не может осуществить этого истинного своего призвания?»[5].

Образ человека у Евагрия

Здесь речь пойдет о человеке, ум (не путать с ratio, в данном случае ум это середина человека так как человек думает сердцем — С.Г.) которого (nous), стержень его личности, был сотворен по «образу Божию» и отпал по своей греховности от Бога. Дабы облечься «по образу Создавшего его», Который «во Христе» делает его «новой тварью» еще до того, как он становится восприимчив к благодати Божией, человек принимает «обновление» во святом Крещении. Только такой «новый человек» становится — через посредство Сына и Духа — «истинным образом», способным к «познанию Отца». Только о таком человеке мы будем говорить в дальнейшем, бытие которого «постоянно находится под угрозой возвращения к старым порокам»[6].

«…духовная душа включает в себя три «части», а точнее, три начала (dynameis), фактически образующее единство: разумное (loghistikon), яростное (thymikon), желательное (epithymetikon). Два последних, которые у нас (на уровне тела) общие с животными, рассматриваются вместе как «иррациональная часть» души и иногда, несколько общая, их-то и называют душой, тогда как разумное начало называют «умом» (nous). Каждое из этих трех начал обладает собственной сферой естественной активности».[7]

«Разумная душа действует в соответствии с природой, когда желательная часть ее устремляется к добродетели, яростная же часть сражается за эту добродетель, а разумная часть обращается к созерцанию тварных вещей».[8]

«Если побеждает ярость, то душа звереет, если побеждает желательная ее часть, то она становится «конем» или «лошаком». Если, напротив, побеждает ум, то она становится ангелом или даже самим Богом».[9]

Из вышеизложенного следует, что ум должен быть управителем  двух остальных иррациональных или страстных частей души, из которых бесчиние поднимается в душе вверх и «омрачает ум».

«Яростная часть души связана с сердцем, где находится также разумная ее (часть), желательная же ее часть, напротив, связана с «плотью и кровью», поскольку мы должны «удалять гнев от сердца и злобу от плоти».[10]

«Страсти тела» возникают из естественных потребностей тела, которое нуждается в пище, одежде, жизни пола и т.п. От этих страстей сравнительно легко излечиться соответствующими средствами и, прежде всего, «воздержанием»… Ибо они не так «долговечны», как страсти души.

Что касается последних, то они имеют источник не только в собственной личности, но и в наших отношениях с ближними. И страсти, проистекающие из этих отношений между людьми, такие как гнев, ярость, злоба, ненависть, зависть, ревность, клевета, а так же тщеславие и высокомерие — «длятся до самой старости». Здесь требуется средства гораздо более сильные, а в случае уязвленного самолюбия (philautia), «ненавидящего всех и вся», следует прибегнуть к мерам еще боле радикальным. Самая действенная из них —  «духовная любовь» во всех ее проявлениях, таких как кротость, терпение, доброта и так далее. Говоря об этой любви, Павел по праву называете «большей»[11].

Так же данные страсти легко могут разжигаться и от материальных объектов, которыми наши ближние обладают или которые как-то с ними связаны, возбуждая наше желание, которое поставляет «вещество для гнева».

Теперь понятно, что ярость занимает особенное место, принадлежа с одной стороны к страстной части души», а с другой она связана с «сердцем», т.е. с умом как ядром человеческой личности, как и разумная часть.

И все-таки, по Евагрию бесы, не смотря на то, что они используют все страсти для того чтобы нас довести до падения, предпочтение отдают гневу.

Бесовский порок

«Если кто-нибудь спросил у Евагрия, какой из пороков, по его мнению, наихудший, какой из них имеет наиболее губительные последствия для духовной жизни, то он без колебания ответил бы: гнев. На том основании, что:

«Никакое другое зло не превращает человека до такой степени в беса, как гнев».[12]

Почему?

«Бес — существо, обладающее разумной природой, отпавшее от (духовного) делания из-за безмерного своего гнева»[13]. Поскольку понятно, что любой порок имеет бесовский характер, а особенно здесь преобладает здесь гордыня и тщеславие (которые есть пороки людей зрелых), но им предшествует гнев, и после них следует гнев. «Кто господствует над гневом, господствует над бесами»[14]. Кроме того, для беса господствующим началом, определяющим его поведение является, является именно гнев.

«Не думай, что бес чем-то отличается от человека, переполненного гневом, которому изменяет чувственное восприятие»[15].

«Тот, кто воздерживается от яств и напитков, но дурными мыслями возбуждает гнев свой, подобен кораблю, который, находясь в море, имеет своим кормчим беса»[16].

««О мне толкуют сидящие у ворот, и поют в песнях пьющие вино»:

«Это «вино» означает «ярость змиев».

Таким образом, гнев есть то «вино драконов» (Втор. 32, 33), от которого истинный «назорей», монах, должен полностью воздерживаться, что Евагрий заключает из книги Чисел 6, 3:

«Вино глумливо, а пьянство буйно»:

«Если «ярость змиев вино их», а «вино глумливо», значит, и гнев глумлив, который делает людей глумливыми, и «буйна» ярость. Опьянение обычно происходит от закипающего гнева. И потому, если назореи по закону должны воздерживаться от вина, то назореям надлежит воздерживаться и от гнева».

Все, конечно, знают, что можно «вскипеть от ярости». Но от этого «вина драконов» высокой крепости можно не только опьянеть, но и превратиться в «змия», в беса, хотя, к сожалению, это понимают лишь немногие. Применительно к данному случаю слова о «звериной ярости» бессознательно близки к правде.

«Ярость их по подобию змиину»:

«Если гнев побеждает, тогда душа звереет»,

то есть становится бесом, ибо «дикий зверь» (therion) — это библейский символ беса, «господствующим» свойством которого является именно дикий, звериный и, тем самым, иррациональный гнев»[17].

Т. е. происходит противостояние; с одной стороны цель духовной жизни состоит, что бы сделать человека равного Ангелам , а цель гнева низвести его ниже природы, сделать из него зверя, беса.

Поскольку апостолам Петру и Иуде Искариоту, а вернее их самолюбию (philautia), был ненавистен смиренный и кроткий, страдающий Мессия, по причине их известных политических амбиций, а такое разочарование Он им принес, то раненое самолюбие превращается в гнев и ненависть к неудачнику, который теперь должен быть уничтожен. Иуда попытался исправить соделанное зло, будучи верен завышенной самооценки, собственными силами и после неудачи лишает себя жизни. «Ибо вслед за гневом, как следствием разочарованной гордыни, приходит печаль и отчаяние, и как последнее зло — помрачение духа и бесовские ведения. Ибо после того, как сатана завершил свое дело, он сбрасывает маску»[18].

Можно и далее продолжать на эту тему, но поскольку цель данного сообщения была иная то следует завершать, что бы избежать утомительности и не отбить интерес к самостоятельному изучению предлагаемой темы ибо далее Габриель предлагает рассмотреть гнев среди восьми греховных помыслов (а первым автором данной классификации является сам Евагрий), о сущности порока, его последствиях, так же он предлагает средства исцеления напоминая нам, что целью является не борьба со страстями, в частности гневом, а «чистая молитва», которая есть добродетель Ангелов или беседа с Богом. В конце работы Габриель приводит краткое жизнеописание аввы Евагрия учение и жизнь которого были очень кроткими.

Так же из собственных измышлений на заданную тему мне хотелось поделиться следующим соображением. Для нас очень важно, что гнев возникает в попытке страсть сладострастия (чрево и гортаннобесия, в том числе винопития табакокурения, телесного и душевного покоя (не исихии), разные приятные мечтания, самоуслаждение выдающие себя за благодатные осенения и многое другое исходящие из темного хаоса магическо-суррогатного, душевно-телесного вещества столь необходимого гневу) защитить себя саму. Т.е. чем больше мы душевно услаждаемся, тем более в нас будет раздражения и ненависти к вещам, которые нас лишают этого «благодатного» и беспечного покоя и сласти. Еще гнев сразу следует за превозношением (даже в мысли), за чувством собственного превосходства. Далее важно, что Евагрий считал, что даже праведного гнева нужно всячески воздерживаться и единственным оружием против греха и зла может быть только любовь в виде кротости. Гнев всегда следует за какой то страстью и ее защищает, иногда думая, что борется за добродетель. Важно и то, что гнев внешне себя может никак не выражать, а как бы тихонько тлеть в вышепоказанной магической душевно-телесности ослепляя ум (nous) и исполняя сердце яростью к обидчику, или к совершенной неправде, или мнимой, кажущейся неправде. В общем вот такой морок.

В завершении хотелось бы привести две цитаты для размышления, все таки это обще человеческая проблема, из Вавилонского Талмуда, трактата Йома:

«Молитва того, кто в Йом Киппур не удаляет из сердца ненависть, не будет услышана».

«Что до прегрешений человека против Всевышнего, то они искупаются в Йом Киппур. А вот прегрешения против другого человека не искупаются до тех пор, пока тот не простит вины».

И еще цитата из рассказа Сергея Довлатова «Лишний»:

«Есть у номенклатурных работников одно привлекательное свойство. Они не злопамятны хотя бы потому, что ленивы. Им не хватает сил для мстительного рвения. Для подлинного зла им не хватает чистого энтузиазма. За многие годы благополучия их чувства притупляются до снисходительности. Их мысли так безжизненны, что это временами напоминает доброту».

---

[1] Стр. 9.

[2] Стр. 10-11.

[3] Стр. 11.

[4] Стр. 11.

[5] Стр. 12.

[6] Стр. 13-14.

[7] Стр. 16.

[8] Стр. 16.

[9] Стр. 17.

[10] Стр. 20.

[11] Стр. 21.

[12] Стр. 26.

[13] Стр. 27.

[14] Там же.

[15] Стр. 29.

[16] Стр. 30.

[17] Стр. 30-31.

[18] Стр. 40.